На месте каменного трехэтажного дома Вертько не было ничего. Ничего, кроме огромного зарева и вырывающихся из него к небу, подобно вулкану, снопов искр. Дом был полностью уничтожен. От него вообще ничего не осталось, кроме осколков кирпича, искореженных и разбитых бетонных плит перекрытий, из которых уродливо торчала арматура, и скрученных в петли труб отопления.
Но что же произошло? Почему взрыва не последовало сразу, после замыкания контактов? Я долго думал, и вот к какому выводу я пришел: очевидно, что искра все-таки «проскочила» и воспламенила взрывчатое вещество. Но провода были пропущены в середину заряда, а набита канистра была очень плотно, да и закрыта, по совету студента-химика, герметично. Взрывчатка, которая была в состоянии гореть без кислорода, сперва медленно разогревала саму себя в одном небольшом месте, возле источника возгорания, а потом, когда температура ее горения стала нестерпимо высокой, рванула вся и сразу. Да еще и газовая колонка «помогла». Разрушения были абсолютными. На месте дома образовалась здоровенная воронка. Взрывотехники ФСБ, прибывшие потом на место, квалифицировали мощность заряда в сорок килограммов в тротиловом эквиваленте! Ай да химик! Ай да фокусник! Много лет спустя я размышлял: кем же все-таки был на самом деле этот студент? Сперва я думал, что это молодой Джубадзе, только начинающий набирать вес, а потом решил – нет. Это был мой ангел-хранитель, который знал, что я, мало что понимающий в физике взрыва, обязательно взлетел бы к звездам вместе с Вертько, останься я сидеть в том кусте, всего в сорока метрах от эпицентра. Знал, и поэтому дал мне такой рецепт, который спас мою, если честно, то очень дорогую и любимую мною жизнь.
Мне всегда нелегко после воспоминаний о взорванной мною троице. Но и сладостно, оттого что я был тогда одновременно и судьей, и палачом. Моим любимым героем в творческом небоскребе Агаты Кристи всегда был тот самый хитроумный судья из «Десяти негритят». Причина, побудившая меня заняться «убийственным» промыслом? Да хрен ее знает, в чем тут причина. Ревность? Ну да, конечно. Хотя сейчас, по прошествии двенадцати с половиной лет, эта причина кажется мне невероятной. Невероятно, чтобы сейчас я вот так же, очертя голову, мог приревновать женщину. Хотя кто знает. Бодливой корове, как говорится…