- Она меня не донимает, - мягко заверил её Саша, после чего взглянул на нахмурившуюся Глашу и повторил: - Ты меня не донимаешь.
И та в ответ просияла:
- Это хорошо.
- Это хорошо, но мы уже собираемся домой. Иди одеваться, сегодня уедем пораньше.
Настя махнула рукой Глаше и та, проворно соскочив с колен Зубарева, убежала из комнаты, предварительно обернувшись к нему и кивнув на прощание.
- Вы уезжаете посреди твоего рабочего дня? - Саша попытался, чтобы вопрос прозвучал как можно более саркастично, хотя на самом деле испытывал скорее разочарование. От того, что Глаша убежала, и от того, что они с Настей собирались уезжать.
- Да. Мама попросила приехать раньше. Но думаю, ты будешь только рад тому, что мы перестанем тебе надоедать.
- Вы мне не надоедаете.
- Хм.
- Твоя дочь классная.
- Я знаю. Но её может быть слишком много. - Лицо Насти осветилось лёгким подобием улыбки.
- Она мне не докучала.
- Я рада.
Они замолчали. О чём думала Настя, Саша не знал, а вот он был погружён в то, что с ними случилось семь лет назад. И в чём был виноват только он.
- Ладно, я пойду, - всё же проговорила она и уже собралась было выйти, как Зубарев её окликнул:
- Насть…
- Да?
В её голосе послышалось удивление, да Саша и сам был удивлён не меньше. Тем, что собирался сказать - в первую очередь. Но и молчать как-то не получалось.
- Ты изменилась.
Она вскинула тонкие брови, и Зубареву стало не по себе. Нет, и вправду, какого вообще хрена он завёл этот разговор?
- Я изменилась, да. Семь лет прошло, если ты об этом.
- Об этом. Я это помню.
На лице Насти появилась кривоватая улыбка, после чего она развернулась и, уже выходя из его комнаты, повторила за Сашей:
- И я это помню.
Июнь. Семь лет назад
Саша втопил педаль газа едва ли не до упора, и автомобиль взревел мотором. Это была его первая тачка. И сразу - такая крутая. Место в команде, которое он занял совсем недавно, уже приносило существенные доходы, и Зубарев собирался задержаться на нём любой ценой. Даже если бы ему пришлось в итоге грызть лёд зубами.
Хоккей был его жизнью. Его болезнью с самого детства. Саша и представить себе не мог, каково это - не выйти на лёд. Не встать в ворота и не биться до конца за то, чтобы в них не влетела шайба. Большего, казалось, ему было и не нужно.