- Заходите, - сказала дочь.
Прохор зашёл в прихожую. И здесь случилось то, что разделило его
жизнь до и после. В прихожую вышла девочка, ребёнок лет восьми.
Прохор замер. Дочь Каземировича сразу отметила его странное
поведение.
- Извините, - сказал Прохор. – У меня такая же была
племянница…
Прохор хотел сперва её удавить, дочь. Но теперь он решил
использовать пистолет с глушителем, так как удавить ещё и ребёнка
голыми руками он был не готов. А сделать всё надо было быстро и
бесшумно…
- У меня вот какой вопрос, - сказал Прохор и полез в сумку. –
Тут у меня документы…
Он взвёз затвор пистолета Вальтера. Начал вытаскивать его из
сумки, потом вспомнил что придётся извлекать пулю… Чертыхнулся,
сунул ствол обратно и бросился на женщину, что бы задушить голыми
руками. Но прежде успел проговорить:
- Простите меня пожалуйста…
Женщина вскинула руки и издала некий звук, прежде чем руки
убийцы сдавили её шею словно тисками. Делал Прохор это умело, как
учил отец, слабенький витязь прошедший войну. Наконец тело женщины
упало на деревянный пол, на облупившуюся коричневую краску. Девочка
услышав звуки возни, вышла из большой комнаты и столкнулась с
Прохором, который двинулся в её сторону. Она уставилась на тело
матери позади Прохора, в метре от него. На секунду он замешкался,
но удавить ребёнка голыми руками он заставить себя не смог! Не мог
и точка! Он опять нащупал пистолет с глушителем. И потом, проклиная
всех и вся на свете он выстрелил девочке в сердце. Два раза. Резкие
хлопки разнеслись по квартире… Тельце осело на пол.
Стерев со лба пот, словно только что удавил целую группу
дошкольников, он прислонился к стене. Тихо закрыл дверь на ключ.
Нашёл все гильзы. Снял куртку, закатал рукава. Сперва следовало
найти компрометирующие записки. Стол нашёлся быстро, массивный из
ясеня, лакированный с тумбочкой. Он начал рыться в ящиках тумбочки,
вынули все ящики. И вот там позади имелось что-то типа кармашка, с
дверцей, где стоймя стояла папка а в ней бумаги. Он вытащил папку,
мельком просмотрел и нашёл… В одной из последних записей
Каземирович точно и внятно, разборчивым подчерком описал свои
подозрения насчёт поиска Перехода и Прохора под вымышленным именем.
Там даже было написано что имя «Пантелей Максимович» у трестовика
тоже наверно не настоящее. Прохор закрыл папку и тут же кинул в
печку…