А потом девочки выросли. И примирить их не могли уже даже игры. У Киры раньше Оксаны, намного раньше обозначилось грудь. Правда, потом справедливость для Оксаны восторжествовала – первый размер Киры, предмет зависти сестры в четырнадцать лет, так и остался первым. А вот у самой Оксаны все выросло значительно богаче. Но она все равно завидовала сестре. Длинным ногам – пожалуй, единственное достоинство, которое она признавала у Киры объективно. Способности трескать все подряд и не толстеть – самой Оксане приходилось тщательно следить за тем, сколько она ест. Легкости, с которой сестра находила общий язык с парнями – этому Оксана завидовала особенно. Этим парням в черных кожаных куртках, с наглыми прищуренными глазами и лохматыми головами, с которыми она видела Киру уже потом, когда они стали старше, и все-таки сложилось так, что Раиса и Наталья, в девичестве - Быковы, разъехались. Кириной маме дали, наконец-то, служебную квартиру. И двушку в районе Сосновки обменяли на однокомнатную с доплатой.
Смешно и, одновременно, нелепо, но эти детские обиды, зависть и непонимание никуда не делись. И когда жизнь Киры, совершив головокружительный кульбит, привела ее в «Артемиду», где Оксана значилась заместителем директора, а мнила себя еще и совладельцем – тогда вся эта детская возня в песочнице приобрела совсем иные масштабы. Оксана по-прежнему считала себя королевой. Но Кира больше не хотела изображать камеристку – даже в шутку. Какие шутки. Детство давно и как-то внезапно кончилось
Докурила, бросила окурок в мусорный контейнер. Домой? Да, наверное, домой. Дела еще есть, но ничего срочного, что не могло бы подождать до завтра. Пиликнула сигналкой машины. Зазвонил телефон.
- Слушаю. Да. Конечно, помню. Завтра в три, как договаривались. До встречи.
___________
Улицы города - это его вены и артерии. По которым течет поток – того, что наполняет город. Люди – в машинах, автобусах, маршрутных такси, троллейбусах и трамваях. Большой наземный круг кровообращения мегаполиса. От сердца, которое бьется в центре – на Сенатской, на Невском, на стрелке Васильевского острова, на шпиле Адмиралтейства – наружу, к спальным районам, к рабочим окраинам. Парадиз мастерских и аркадия фабрик, рай речных пароходов. Какой же петербуржец не читает наизусть Бродского?