- А ты, стало быть, Карлсон? – в тон ей ответил Макс, шевеля пальцами в кедах. Скорее бы тепло пошло…
- А что? Дикое, симпатичное и с мотором… - задумчивым тоном, перестраиваясь в левую полосу. А потом, вдруг неожиданно: - Ты ноги сегодня мыл?
- Я сегодня весь мылся. А к чему эти интимные подробности? Телом расплачиваться не буду!
- Размечтался, - припомнила ему «Карлсон». – Снимай кеды. Все равно они мокрые, а ты так не согреешься. Вон трясешься так, что у меня вибрация по рулю идет. Но учти – если начнет вонять…
- Не начнет!
Грех было не воспользоваться таким щедрым предложением. Мокрые шнурки с трудом поддавались пальцам, но Макс их все-таки победил. Стащил кеды, носки, все это задвинул подальше, под поток горячего воздуха. И, правда, сразу стало теплее.
- Ты всегда так ездишь? Или передо мной выпендриваешься? - наверное, он слегка обнаглел. Но она его уже не высадит, Макс был уверен.
- Чего мне перед тобой выпендриваться, - они, как мимо стоячей, пролетели мимо очередной фуры. – Я тебя вижу в первый и в последний раз в жизни. Просто домой хочу. Очень.
- Дорога мокрая… - с тоской пробормотал Макс. Он так себе не позволял ездить. По крайней мере, не по мокрой трассе. Не в сумерках.
- Резина хорошая, за рулем профессионал. Спокойствие, МалЫш, только спокойствие. У меня права десять лет.
На это Макс предпочел не отвечать. Он сам получил права шесть лет назад и считал себя опытным водителем. А тут какая-то девица…
- Ну, давай, рассказывай.
- Что рассказывать? Ты хоть тему обозначь – что тебе интересно.
- Как космические корабли бороздят Большой театр. И почему ты все-таки МалЫш.
- МАлыш – обыкновенная польская фамилия. У меня отец – поляк. Валериан МАлыш.
- Я догадалась. А мать?
- Русская.
- Вот как? А дальше? Ну, что я из тебя по одному слову вытаскиваю? Обещал развлекать – развлекай.
- Давай, я тебе лучше анекдот расскажу, - выкладывать всю историю своей семьи Максу совершенно не хотелось.
- Давай, - легко согласилась чернявая.
Анекдотов и баек Макс знал много – спасибо Костяну, регулярно просвещал. Так что следующие полчаса прошли в непринужденной обстановке. А потом в возникшей паузе у Макса вдруг некстати заурчало в животе. Зря он модничал в ресторане в Москве – то немногое, что он там съел, бесследно сгорело в адреналиновой топке при марш-броске по трассе.