Самолет стало сильно трясти и бросать из стороны в сторону, вибрация усилилась. У Вадима было чувство, что он слышит, как жалобно и натужно скрипит фюзеляж. За иллюминатором сгустился полумрак, изредка прорезаемый далекими всполохами грозы. Минут через десять машина стала снижаться – резко, как будто падать. Они вырвались из тучи и неожиданно близкая земля, расчерченная полосами лесопосадок и зелеными квадратами полей, уплывающими в пелену дождя, стремительно надвигалась, убыстряя свой бег в круглом экране иллюминатора.
Из крутого пикирования самолет на совсем короткое время перешел в горизонтальный полет и, раз, второй ударившись шасси о бетон, громко взревев напоследок двигателями, побежал, теряя скорость, по взлетно-посадочной полосе, густо омываемой ливнем. Сквозь мощные струи дождя едва-едва просматривались недалекие деревья за оградой аэродрома, гнущиеся под сильными порывами ветра.
Техник, довольно улыбаясь, вышел из пилотской кабины и спросил у Вадима:
– Как самочувствие? Нормально? Вот и отлично. Едва через грозу пробились. Нас уже хотели разворачивать на Рязань. Хорошо, что на вышке ребята знакомые попались, дали добро на посадку. Заводили напрямую – если бы ушли на коробочку над аэродромом, то могли не успеть.
В подтверждение его слов салон озарила ярким светом близкая молния, и оглушительный грохот грома, казалось, встряхнул дюралевый фюзеляж самолета.
– Я же говорил, вовремя прорвались, – показал пальцем за борт техник. – И еще с вышки передали, что вас уже ждут.
– Спасибо, ребята, – поблагодарил Вадим. – Незабываемый полет, особенно в финальной части.
– Наш командир еще не такое может, – махнул головой в сторону кабины техник. – Однажды в Тикси вслепую садились. Попали в снежный заряд с ураганными порывами бокового ветра. До запасного дотянуть горючего уже не хватало. На полосе с трудом удержались – юзом шли. А наутро аэродромщики самолет едва откопали, сугроб до самой кабины намело. Петрович у нас молодец – две Красные Звезды за Афганистан имеет.
Самолет качнуло, он остановился, и двигатели, плавно снизив обороты, затихли. Стал слышен глухой монотонный шум бьющего по корпусу дождя. Техник открыл люк, и в салон ворвался прохладный воздух, наполненный свежестью и озоном.
– А это, наверное, вас встречают: карета подана, – сказал он и стал выталкивать наружу трап.