Конечно, он не верил ошалевшим монахам. Скорее всего, думал Амадеус, этим болванам удалось поймать какую-нибудь деревенскую сумасшедшую, которая волею случая оказалась рядом с трупами. Бедняге здорово досталось, когда её побили цепями, и скорее всего она уже испустила дух в своей камере. Амадеус взял факел и осторожно спустился в каменное подземелье. Он медленно шёл по тёмным коридорам к клетке, когда до его слуха долетел звук. Продвигаясь по длинному сырому коридору, он вдруг остановился, будто наткнулся на неожиданное и невидимое препятствие. Звук красивой мелодии струился из мрака, её напевали вполголоса и завораживающей грустью, мелодия эта обволакивала ледяное сердце. И язык показался ему знакомым, греческий или арабский, просто слов не разобрать. Но как только он подошёл к решётке, пение прекратилось. Очарованный странностью момента и немного растерянный Амадеус стоял, удерживая факел, пока взгляд его не упал на пятно света, в котором виднелся кончик ярко-красного хвоста с длинной кисточкой. Амадеус отпрянул, а хвост с лёгким шорохом тотчас втянулся в сумрак. Наступила тишина, в которой он слышал лишь удары собственного сердца, треск огня и прерывистое дыхание из угла камеры.
– Я знаю, кто убил их, – грустно произнёс приятный голос из тьмы.
Брат Амадеус прикрыл глаза, глубоко вздохнул и вытер испарину, но любопытство исследователя взяло верх.
– Можно мне взглянуть на тебя? – спросил он.
– Вряд ли тебе понравится моя внешность, – послышался ответ.
Амадеус осмелел и подошёл ближе.
– И всё же я не из пугливых, – сказал он.
Звякнула цепь, в слабом свете факела Амадеус увидел суккуба. Она сидела, обхватив руками колени, хвост, тонкий и гибкий, обвился вокруг ног, глаза её были закрыты, а большая грудь мешала съёжиться совсем. Он видел тонкий профиль, маленькие ушки с заострёнными концами, волосы, уложенные в сложную причёску из мелких косичек. Всё существо от корней волос до кончика хвоста было ярко-красного цвета. Она выглядела испуганной и скорее смирившейся со своей участью.
– Я думал ты намного больше и страшнее, – произнёс Амадеус.
– Эти монахи так не считают, – горестно отозвался суккуб.
Амадеус присел на корточки.
– Ты чувствуешь боль? – спросил он и увидел, как суккуб кивнула головой.
– У меня есть тело, – сказала она.