– Михаил Альфредович, а что вы сегодня меня первым делом о ноль девяноста восьмом не спросили? Обычно в первую очередь.
Щупп замер, но промолчал.
– Может, сегодня не совсем обычный день?! А, товарищ Щупп? – Лиза вновь лукаво улыбнулась.
Михаил Альфредович заёрзал в кресле и спросил:
– А что ноль девяносто восьмой? Что с ним будет? Что там? Я не думаю, что ситуация кардинально могла за ночь поменяться.
Лиза ещё раз улыбнулась и произнесла фразу, от которой Щуппу стало холодно, несмотря на духоту:
– Ноль девяносто восьмой очнулся, вернее – открыл глаза! Правда, ещё пока ничего не произнёс, ни слова, но глаза открыл!
В первое мгновенье Михаилу Альфредовичу даже стало плохо. Девушка, увидев это, испугалась, подбежав к шкафу, достала бутылку с минеральной водой, налила стакан и протянула его Щуппу. Тот выпил его крупными глотками и, переведя дыхание, спросил:
– Ну, дальше, дальше, рассказывай подробно!
– В общем, сегодня в шесть утра датчики зафиксировали работу его головного мозга, незначительное поднятие кровяного давления до ста тридцати, повышение температуры тела до тридцати семи. Второе: открытие глаз и шевеление пальцев на правой руке и левой ноге. Он начал думать! Думать начал, Михаил Альфредович! Возможно, это проба воспоминаний!
Щупп взволнованно забарабанил пальцами по крышке стола и сказал:
– Спасибо, девочка! Я знал! Я знал! Чёрт! Сегодня эту бабу спасал. Эти подонки на меня напали! День необычный! Как я сразу не догадался!
Лиза слушала его болтовню и ничего не понимала: какие подонки? какая баба? Но тем не менее она улыбнулась.
А Щупп продолжал:
– Лиза! Никому с этой минуты никакой информации! Никому!!! Тебе ясно?!! Даже самым высокопоставленным пациентам и чиновникам! Никому! Срочно поставить охрану к третьему корпусу! И дай команду, чтобы вся утренняя смена, дежурившая у ноль девяносто восьмого, задержалась! Никого домой не отпускать! – Щупп говорил это с тревогой в голосе. Улыбка непроизвольно сползла с лица Палкиной.
– Понятно, понятно, Михаил Альфредович, не надо так волноваться, всё сделаю!
Щупп вскочил с кресла и ринулся к двери, бросая Лизе на ходу:
– Я в третий корпус… к девяноста восьмому… Пожелай нам удачи, Лизок! Палкина посмотрела ему вслед и поняла, что сейчас может начаться настоящая заварушка, и в ней нужно не спасовать.