Громкие шаги, брань и мы с сестрой вздрагиваем от удара по двери нашей спальни.
— Проблема! — кричит дядя Гриша. — Спишь?
— Не отвечай, — шепчет Ника, плотнее прижимаясь к моему плечу.
— Оглохла? — выкрикивает вновь и несколько раз дергает дверную ручку. — Опять все из-за тебя. Зачем ты полезла в наш разговор? А?!
— Ой, — пискнула сестра.
— Гриш. Гриша. Гриша хватит, — уговаривает мама. — Агата ни в чем не виновата.
Я наблюдаю за очертаниями двух фигур сквозь мутное стекло.
— Ну, конечно. Эта, — мужчина машет рукой, — как откроет свой поганый рот, ляпнет что-то, все и сбывается. Я остался без прав.
— Гриш, ты глупости-то не говори. Я же просила тебя не садиться за руль. От тебя еще пахло, — мама пыталась успокоить дядю Гришу и гладила его по предплечью.
— Я всегда так езжу, но именно сегодня меня повезли на освидетельствование. А все потому, что твоя ляпнула мне с утра за столом.
— Да ничего Агата такого не сказала, — причитала мама. — Лишь посоветовала поехать на маршрутке.
— Пусть в следующий раз молчит, — рыкнул мужчина. — Слышишь меня, проблема? Не открывай свой поганый рот. Вообще мне не попадайся на глаза.
— Гриш, ну зачем ты так? Ника все слышит. А она тебе все же дочь, — мама привела последний аргумент из имеющихся у нее в арсенале, после которого отчим немного успокаивался. — Что она о тебе будет помнить? А у нее возраст такой сложный. Четырнадцать лет девочке.
— Все нормально, — прошептала я испуганной сестре, сама едва сдерживая дрожь страха. — Сейчас успокоится.
Мама еще что-то говорит, но уже тише.
А я запрокидываю голову и упираюсь затылком в стену.
“Как же я тебя ненавижу”, — начинаю мысленный разговор с отчимом. Только так я могу высказать ему все, что думаю. “Каждый день я молюсь, чтобы быстрее съехать отсюда и наконец спать не за запертой дверью”, — продолжаю, быстро стирая слезинку со щеки. Не хватало еще расплакаться из-за этого идиота. Хватит и маминых слез.
— Ложись спать, — говорю сестре на ухо. — Все. Успокоился.
Но я ошиблась.
— А-а-а, — мужской остервенелый крик слышен так отчетливо, словно отчим с нами в одной комнате. — Я… я говорил, что это все она! Как же больно, — рычит он, вновь оказываясь у нашей спальни. — Пошла вон! Не притворяйся спящей, проблема. Вон, говорю. Уходи.
— Гриш, ты сошел с ума, — бормочет мама. — Идем, я обработаю руку.