Хозяйство, ясен-пень, пришло в упадок. Земля, отвоеванная с
таким трудом у леса, потихоньку зарастала. Впрочем, дом еще стоял
крепко.
Пахом переночевал в Феоктистовой заимке. Спал чутко, с
заряженным ружьем у бока, просыпался от каждого шороха. Однако
ничего особенного и не было.
Позавтракав вместе с зарей, Пахом снова пустился в дорогу.
Впереди лежал край Багуновой пади. В иное время охотник обошел бы
ее стороной – место недоброе, кто заходил в него – часто не
возвращался. А кто все же выходил – говорил, мол, чертей видел и
всякую другую непотребность.
У холма, за которым падь начиналась, Пахом присел. Набрал в
манерку водицы – пить воду из реки в Багуновой пади было дурной
приметой. Очень дурной.
Затем горсть с водой поднес ко рту, втянул влагу. Думал: а вдруг
попик был прав, вдруг полынь уже в водах, и черти летели к
своим…
Но нет, вода была самой обыкновенной. Ободренный этим, Пахом
вошел в падь. В ней дул ветер – это было знаком скорее добрым.
Через долину Пахом прошел без остановок, до обеда сделав верст
десять. Спешил, шел не оглядываясь, словно черти за ним гнались.
Думал: оглянешься – лет на десять постареешь, остановишься,
присядешь – так и вообще найдут тебя лет через сорок. Если найдут
вовсе.
Ну, а далее…
Далее начинался безымянный лес, тайга обыкновенная, со зверьем
часто непуганым, вечно голодным. Но Пахом выдохнул с облегчением –
к такому он был как раз привычен.
Посмотрел на солнце – оно только перевалило через зенит, до
заката можно было пройти далече. Пообедал не так чтоб плотно, попил
водицы и снова двинулся в путь.
Он шел, сверяя путь по солнцу, по проплешинам, ожогам на траве,
деревьях. Казалось странным, что не вспыхнул пожар. Может, после
недавнего дождя лес не успел отойти, пропитаться жарой.
Летний день был долог, но и он шел к своему завершению. В лесу
темнело рано, как на зло появился туман.
Когда Пахом подошел к малиннику, он уже думал о месте для
ночевки.
Но все только начиналось: где-то недалеко взлетела испуганная
птица, что-то зашумело в кустах.
Пахом снял ружье с ремня, взял его наизготовку, прислушался,
затаив дыхание. Что-то двигалось в малиннике – небольшое, но
достаточно тяжелое.
И оно приближалось.
Пахом топнул ногой:
- А-ну кыш, окоянный!
Ответом был шум, уже ближе.
Пахом выстрелил поверх малинника. Тут же выбросил стреляную
гильзу. Она, дымясь, упала на мох. Новый патрон был вставлен в
ствол, дослан затвором.