Вместо этого сказал:
- Мне нужен прямой провод с Санкт-Петеребургом. Телеграфный
адрес: «Лукулл».
Телеграфист кивнул: споры с вооруженными людьми в его правила не
входили.
-
Еще через полтора часа Шульга растолкал спящего Грабе.
- Аркадий Петрович, срочная депеша от Данилина из
Петербурга…
- Из Петербурга? Что за чушь? Как он там очутился?
Шульга подал полученную телеграмму, стал услужливо подсвечивать
карманным электрическим фонариком.
- А что это вас понесло работать в столь поздний час…
- Бессонница-с… Играю по переписке в шахматы с дежурным радистом
в Петербурге.
- Это, конечно, не оговорено инструкциями…
- К моему сожалению… Я виноват…
Грабе улыбнулся, но секундой позже улыбку смело с лица:
- Что-о-о?.. Сообщение принято шифром?..
- Так точно. Согласно инструкции – по кодовой книге…
- Хоть это радует. Сабурова будить! Пусть готовит свою адскую
машину к вылету! Евграф Петрович пусть тоже просыпается.
-
Через полчаса дирижабль отдал швартовый, завел двигателя и через
ночь ушел на юг.
На самом рассвете над городом прошел дирижабль. Но с юго-востока
дул бора, потому Сабуров повел аппарат на луг, насколько смог –
довел дрейф до нуля. Затем, сбросив штормтрап, предложил Грабе:
- Прошу…
Тот мыслил о чем-то другом и ответил не задумываясь:
- Только после вас…
- Ни в коем разе. Я – капитан этого корабля. Я всегда буду
уходить с него последним.
Уже на лугу Сабуров помахал рукой дирижаблю. Дежурный офицер
заложил над спящим городом разворот и ушел к лагерю.
Грабе и Сабуров побрели к городу. Данилин ждал их у почты,
по-прежнему сжимая в руке «Наган».
-
- Вот такие дела, господа, - подытожил Грабе.
Все, присутствующие в комнате кивнули. У Данилина кивок
получился самым вялым, едва заметным. Адреналин в крови
растворялся, все явственней становилась боль от царапин на лице,
синяка на затылке. Саднил ожог на запястье руки. Болела нога, по
которой телеграфист ударил дверью. Китель стал дубовым из-за
впитавшегося сахара. Его следовало бы постирать. И безумно хотелось
спать.
Пахом молчал. Был он будто погружен в свои глубокие мысли. А,
может быть, просто делал вид, что все это – не его дело. В прошлом
году ему руку разодрал медведь. Тарабрина почистила загноившеюся
рану, зашила ее и угостила Пахома чаркой спирта. Неужели такой
человек может быть плохим? Шпионом?.. Это решительно не
укладывалось в голове Пахома.