Новый царь по обычаю взял себе гарем своего предшественника, принял присягу войска, объявил место и день сбора знатных вельмож, чтобы в своей тронной речи объявить о принципах своего правления.
Своего любимца Гаумату Бардия почтил особой честью, вознамерившись выдать за него замуж свою сестру Атоссу.
Атоссу, прибывшую в Экбатаны из Пасаргад, о намерении ее брата известили евнухи, приставленные к гарему. Случилось это накануне приема в царском дворце родовой знати персидских и мидийских племен.
В тот вечер Бардия допоздна засиделся со своими ближайшими советниками, обсуждая, кого из бывшего окружения Камбиза приблизить, а с кем держаться настороже. Решали также насущные проблемы огромного царства, коих оказалось такое множество, что у Бардии поначалу голова пошла кругом. Канцелярия Камбиза была полна письменных жалоб на несправедливые притеснения сатрапов[23] и местных чиновников, доносов на отдельных людей и на целые города, где якобы зрело недовольство властью Ахеменидов. Жаловались царю и сатрапы и сборщики налогов, предупреждая о враждебности к ним населения в Арахоски, Гедросии, Маргиане, Вавилонии и Дрангиане. Царские писцы показывали Бардии длинные списки неоплатных должников со всех частей царства. Налоги в царскую казну давно не выплачивались в полном объеме по причине обнищания свободных земледельцев и ремесленников. Но была и другая причина: сатрапы часто занимались поборами для личного обогащения, заявляя, что действуют от имени царя. Об этом свидетельствовали доносы на сатрапов.
Было уже далеко за полночь, когда Бардия наконец остался один. Он собирался помолиться Великому Творцу[24] перед тем, как лечь спать. Завтра у него будет трудный день. И Бардия хотел попросить Ахурамазду поддержать его в том начинании, какое – Бардия был в этом уверен – придется не по душе многим сатрапам и родовым князьям.
Внезапно стража сообщила о евнухе, который пришел с женской половины дворца и настаивает, чтобы царь его выслушал.
Решив, что это посланец от жены или от дочери, Бардия велел пропустить.
Женоподобные мужчины с безбородыми лицами и тонкими голосами вызывали у Бардии чувство жалостливого отвращения. Выросший среди воинов и гордый своей силой, он считал в душе оскорблением для всей мужской породы существование этих существ.