— Долго я спал? — Просипел Орландо.
— Несколько часов…
Мечник ещё раз глянул на оголившиеся руины и пробормотал:
— Видимо, ветер очень уж сильный был.
— Нет, песок сам отхлынул, стоило показаться куполу вон той
башни. — Пояснил Крас.
Голос мальчишки дрожит от страха и холода. Одной рукой
крестится, а другой вычерчивает причудливые символы. Бормочет под
нос, что-то про деву Марию и некого Сварога. Орландо вгляделся
вниз, прикидывая варианты. Город выглядит довольно древним и явно
был возведён до Распятия. Даже больше того, внутренний голос
нашёптывает, что пески пожрали эти улицы задолго до рождения Христа
или Яфета.
— Песок просто исчез? — Спросил Орландо.
— Н-нет… растёкся в стороны, за полчаса где-то… я сначала не
замечал…
— Ясно.
Рапира с тихим шелестом покинула ножны, клинок сверкнул в лунном
свете. Орландо хмыкнул, увидев горящий алым сердечник и блёклое
сияние от остального металла.
— А вот это точно неспроста.
— Ты же не собираешься туда спускаться?! — Выпалил Крас,
вцепившись в каменную стену.
— Собираюсь. Можешь остаться здесь.
Орландо выбрался из пещеры и не оглядываясь пошёл вниз, по
проточенному водой каналу. Хватаясь за выступы и кустарник. Крас
длинно выругался на языке славян, вставляя словечки степных
народов, последовал за ним.
— Это очень плохая идея!
— Привыкай, я полон их. — Не оборачиваясь, ответил Орландо.
— Это совершенно безрассудно!
— Я не настолько стар, чтобы слушать рассудок.
Древняя брусчатка зазвенела под сапогами, как керамическая
плитка. Орландо шагает оглядывая тёмные зевы проломов в стенах
домов, подёргивает ноздрями. Мальчишка идёт за ним, так близко, что
почти бьётся носом в поясницу. Стискивает кинжал и судорожно
озирается на любой шорох. Рапира в руках Орландо сияет ярче, будто
облитая горящим спиртом. Свечение кровавого сердечника расползается
к лезвию и острию. Кажется, ещё немного и на брусчатку упадут алые
капли.
Фехтовальщик остановился у входа в приземистое, круглое здание с
уцелевшей покатой крышей и золотым шпилем. Склонил голову,
исподлобья глядя в мрачный проём. Внутри попарно зажигаются красные
огоньки. Слышен шорох и стоны, костяное клацанье…
Темнота выплюнула тощие фигуры в обрывках одежды и с длинными
космами цвета высохшего мха. Их можно принять за измученных людей,
но глаза горят адским пламенем, а белые губы раздвинуты клыками с
палец взрослого мужчины.