– А, понятно. Славный пес. Главное, порода хорошая.
Серёжа удивленно посмотрел на «Дон Кихота». Тот опять улыбнулся и повторил:
– Хорошая. Типичная среднерусская дворняга.
Серёжа сказал слегка обиженно:
– Пускай. Мне породистая и не нужна. Зато он верный.
«Дон Кихот с портфелем» перестал улыбаться.
– Я ведь не смеюсь, – объяснил он. – Такие вот дворняги очень часто бывают умнее породистых псов. Я знаю одну девочку, у нее совершенно беспородная собака первое место заняла на областной выставке. За выучку. Я про них писал – про хозяйку и про собаку эту, про Берту.
Серёжа перестал соскребать наклейку и выпрямился. И тихо спросил:
– Вы писатель, да?
– Ну почему писатель? Я журналист. В редакции работаю… Видишь, поэтому я и любопытный такой. Как говорится, профессиональное качество…
– А… – сказал Серёжа и вздохнул.
– Почему "а"? – спросил мужчина слегка ревниво. – В том смысле, что понятно, отчего я любопытен? Или жаль, что не писатель?
– Что не писатель, – честно сказал Серёжа. – А то я хотел спросить…
– Д-да… А может быть, спросишь? Я кое-что в писательских делах понимаю. Или нельзя?
– Да нет, можно. Я просто узнать хотел… – Серёжа замолчал, передвинул чемоданчик, присел на него и, глядя снизу вверх на «Дон Кихота», спросил: – Писатели про многое просто выдумывают, верно? Особенно фантастику или сказки. И ведь никто над писателями не смеется, не кричит, что они все наврали… А если какой-нибудь человек… ну, не писатель, а просто… Если он какие-нибудь истории просто для интереса начинает придумывать, его сразу дразнят, что хвастун. Почему?
– Бы-вает… – медленно сказал журналист. – Но тут, наверно, ничего не поделаешь. Просто не надо обращать внимания… Между прочим, над писателями тоже иногда смеются. Дураки-то еще есть на свете.
Серёжа кивнул. Хотел еще что-то сказать, повернулся… Шаткий чемоданчик опрокинулся под ним, и Серёжа полетел в траву.
Он тут же вскочил и засмеялся.
– Садись-ка на скамейку, – сказал журналист. – А то раздавишь свой багаж да еще шею свихнешь.
– Не свихну. Мне эта скамейка уже надоела, я на ней с самого утра торчу.
– Ну и что? По-моему, очень удобно. Спинка удачно сделана и вообще… – Журналист повозился на скамейке, устраиваясь поуютнее.
Серёжа торопливо проговорил:
– Извините, я забыл сразу сказать. Там, кажется, где-то гвоздь торчит, можно брюки порвать.