Садойа промолчал; подобный мрачный юмор, по его мнению, был сейчас неуместен. Он быстро взглянул на борцов, ожидавших своей очереди, своего шанса или своего часа. Некоторые были напряжены, волновались, другие неестественно храбрились.
Дюмарест был невозмутим и спокоен: он отключился от происходящего.
Он сидел на скамье, чуть прикрыв глаза, расслабившись, дыша в специальном подготовительном темпе. На его полуобнаженном теле отчетливо проступали ребра и обрисовывались стальные мышцы и сухожилия. Многие, взглянув на него, решили бы, что он просто дремлет. Но тренер, цепким взглядом уже оценивший его физические данные, знал, что Дюмарест совсем не спит: спортсмен внутренне готовится к жестокой схватке, проверяя каждую мышцу и клеточку тела. Это человек, прекрасно осознающий трудность предстоящей борьбы, поставивший на карту свою жизнь. Жизнь ради крайне необходимых ему денег. Выигрыш – или смерть…
Садойа шагнул к нему:
– Ты – следующий.
– Уже?
– Чуть позже.
Садойа в прошлом сам был опытным мастером борьбы. Его тело до сих пор оставалось сильным, поджарым и тренированным; многочисленные шрамы без слов говорили о жизни, полной сражений и битв. Он отступил чуть в сторону, пропуская работника, несущего контейнер с арены; вздрогнул, увидев его содержимое, напрягся и покачал головой:
– Глупец. Ведь я же предупреждал его: следи за ногами птицы. Крель всегда нападает спереди, бьет ногами и клювом. Вы ведь все слышали! Что же этот идиот не слушал?
Дюмарест поднялся на ноги, выпрямляясь:
– Может, он просто забыл.
– Забыл! – Тренер сплюнул, успокаиваясь. – На арене нельзя забывать! Там надо хорошо все знать, иначе это плохо кончится. А ведь он говорил, что сражался раньше, и не один раз! Мне он понравился – подготовкой, формой. А попался, как зеленый юнец! – Он с горечью покачал головой и, прислушавшись к доносившимся с арены крикам, зло произнес:
– Слышите? Они буквально свирепеют! Они считают, что заплатили большие деньги и имеют право смотреть настоящие бои, а не дилетантские робкие потуги. Вы думаете, что я могу спокойно наблюдать, как на арену выходит живой человек, а обратно вносят гору окровавленного мяса? Ведь сегодня уже пять мертвецов, еще трое – почти мертвы, а четверо покалечены так, что никогда не смогут выйти на арену снова! И ни одной поверженной чертовой птицы!