Безмолвный удивленный Финн повернулся к высокому мужчине, который пожал плечами и вздохнул.
– Не твоя вина, Финн, – толпа забормотала, то ли соглашаясь, то ли нет.
Финн ничего не мог понять.
– Просто Хакер считает, что будь ты в деревне, рабовладельцы забрали бы тебя вместо Лайла.
Финн уставился на него, все еще ничего не понимая.
Высокий мужчина мрачно глядел на него.
– Так ты все еще ничего не знаешь?
– Не знаю… что? – спросил Финн. Но прежде чем высокий мужчина начал объяснять, осознание случившегося словно копьем пронзило юношу.
– Видишь ли, в чем дело, парень. Работорговцы пришли за тремя – ведь они забрали троих. Ты мог быть вместо Лайла – ведь первыми они забрали старого Джошуа и Джену.
Финн покачнулся, в его глазах помутилось. Снова вопил Хакер, а остальные жители деревни разом заговорили, но их голоса доносились будто откуда-то издалека. Тело Финна оцепенело от потрясения. Полуослепнув от внезапно навернувшихся слез, он повернулся и, спотыкаясь, побрел прочь.
Позади него ревел Хакер:
– Кровный долг лежит на тебе за этот день, Финн Феррал!
А потом он бросился вслед за Финном – в его руке блеснул нож.
Несмотря на глубину мучений и ужаса, инстинкт предупредил его. Он повернулся, встречая бросок Хакера, и, хотя оказался отброшен за счет огромного веса налетевшего мужчины, рука его метнулась и вцепилась в мясистое запястье Хакера. Затем Финн твердо встал на ноги, а Хакер обнаружил, что остановлен на бегу и хватает от боли воздух ртом, а стальной захват на его руке сжимается все туже.
Нож, сверкнув, упал в пыль.
– Где был твой нож, Хакер, когда Рабовладельцы были здесь? – голос Финна был резок, неузнаваем. – Какой кровный долг лежит на них?
Без видимого усилия он отбросил дородного мужчину, и тот растянулся на земле, широко раскрыв глаза. Потом он взглянул на остальных и увидел правду на их лицах. Некоторые были угрюмы, некоторые испуганы, некоторые просто насторожены. Но почти все они были настроены против него. После этого ужасного дня им было нужно кого-то ненавидеть. И он стал козлом отпущения – поскольку был чужаком, никому не приходился родней и не являлся частью их маленькой, наполненной страхом жизни.
Он повернулся и пошел к хижине, которая была его домом. Лишь когда он закрыл за собой дверь, то позволил себе прислониться спиной к стене, и пустота сомкнулась вокруг него, холодная и безысходная. Пустота – и воспоминания.