Он успел проехать три четверти пути,
прежде чем ему пришлось включить фару. Самара встречала его стоя на
камне над палаткой. Одета, ружьё в руках. Она спустилась с валуна,
когда он заглушил мотоцикл. Около палатки лежала голова сколопендры
и дрофа. Горохов посмотрел, слегка пнул сапогом клыкастую голову
многоножки:
- Крупная.
- Их тут ещё много, - заверила его
женщина. И спросила сразу. - Ну, ты решил? Уезжать мне или остаться
с тобой?
Он достал из багажника коробку с
патронами, протянул ей:
- Куда вы поедете, ночь уже, ветер
вот-вот поднимется.
Она сразу схватилась за коробку,
конечно, знала, что в ней, но всё равно распечатала. Ему
показалось, что Самара улыбается. А он пошёл в палатку. Она пошла
за ним говоря на ходу:
- Хорошие патроны, заводские, у таких
осечек не бывает.
Вообще-то осечки случались даже у
армейских патронов, но об этом он сейчас говорить не хотел. Инженер
вошёл в палатку, там было чуть прохладнее, чем на улице, горела
лампа, пахло едой, толстая подошва сапог проваливалась в мягкий
войлок на полу.
- Раздевайся, - говорит она, входя за
ним следом, и оставляя на входе оружие, - я проверила дом, пауков,
клещей нет, блох пожгла, - можешь ложиться спокойно.
Женщина сама начинает быстро
раздеваться. Он скидывает пыльник и фуражку, на неё не смотрит,
садится на войлок, устало стягивает сапоги, а сам спрашивает:
- Там еда ещё осталась?
- Конечно, - отвечает Самара быстро.
– Много еды, я ещё привезла.
Пока он снимал сапоги, она наливала
ему воду. Горохов поднял глаза… А женщина была уже без одежды, даже
рубахи прозрачной не оставила на себе. Не то чтобы это его смутило…
Скорее чуть растерялся… Не ожидал, что она разденется так сразу,
впрочем, в степи всё на этот счёт просто: если оставил женщину в
своём доме, то твой дом, становится её домом, а ты её мужчиной, во
всяком случае до утра. Горохов смотрит как женщина приносит блюдо с
едой, ставит перед ним пиалу с водой. У неё не самая красивая
грудь, из тех, что он видел, но больше придраться не к чему, жира
на её теле немного, тем не менее и ноги, и бёдра, и зад, и плечи –
всё ладное. А её смуглая, гладкая кожа вызывает желание
прикоснуться, провести по ней рукой, ощутить её эластичность. Она
ещё и косу свою распустила и с распущенными волосами ей лучше.
Женщина поднимает на него глаза, ни капли стеснения в её взгляде он
не видит, она, даже, кажется, гордится своею статью, и ещё
заглядывает ему в глаза: ну, как я тебе? Но инженер ничего ей не
говорит, отводит глаза - нечего её тешить, сразу видно она и так
высокого о себе мнения, сто процентов, что считает себя
неотразимой. Он начинает есть, а вечерний заряд начинает трепать и
дёргать палатку. Там, на улице, сейчас не очень весело. Пыль и
песок столбом. А тут светло, чисто, уютно. Инженер про себя думает:
одному в палатке было бы уныло. Это хорошо, что она приехала. Он
искоса поглядывает на неё, она как раз повернулась к нему
спиной.