Антон стоял рядом. Все слышал и видел, но не мог приблизиться к
полицейским. Невидимая стена не давала ему сделать всего один шаг.
Он кричал, звал, махал руками. Но взгляды офицеров проскальзывали,
не цепляясь за него, и уходили в сторону. Появился криминалист дядя
Яша. Увидел расхаживающего майора и закричал:
— А ну стоять!
Антона мгновенно выбросило из сна.
— Стоять я сказал, стерва. Что везем, куда?
— Бартал, ты чего прицепился? Мало вам было, что вы сервис
столовый украли, все деньги что отложил милорд, так еще и на дороге
разбойничаете. Едем в обитель заката. Милорда горцы убили, надо
отпевать.
Антон услышал возмущенный голос Франси и сел.
— А в бочках что?
— В бочках самогон, оплата за отпевание.
— Так у бочек нет хозяина! — радостно проговорил хриплый мужской
голос. — Имрус, ты слышал, старый дуралей помер. Мы немного
поторопились уйти. Слезай, старая, с повозки и ступай обратно в
свой свинарник.
— Бартал, ты бы совесть поимел, что ли. Сколько можно грабить?
Ты же клялся защипать…
— Совесть иметь, старуха, по нынешним временам непозволительная
роскошь. Слезай пока я тебя пикой не пощекотал и радуйся, что ты
выросла из моего вкуса. Я старух не люблю, а то и тебя взяли бы с
собой, — и мужчина по-лошадиному заржал, — верно говорю Имрус?
Антон сначала испугался. Голос был резким и очень уверенным.
Перед такими людьми Антон пасовал. Но то, что его грабят те, кто
уже ограбил, Робарта, сильно разозлили. Возмущенный и взведенный,
вылез из под тента.
— Опаньки! А кто это у нас тут? — удивленно произнес усатый воин
в остроконечном шлеме с наносником и копьем в руке. На теле воина,
сидящего на статном коне, была надета кольчуга. Другой был наряжен
в стальную кирасу и находился на другой стороне повозки. Оба на
отличных строевых конях
Антон быстро окинул взглядом местность. Кругом стояла темная
чаща леса. Бандитов было двое.
— Это сын сэра Робарта, молодой милорд, — пояснил Флапий.
— Вот оно как, — проговорил усатый. — Так ты это, милорд, снимай
кафтан и портки, да ступай себе обратно, живее будешь.
Такое пренебрежительно обращение разозлило Антона еще больше.
Его унижали и унижали на глазах новых поданных. Если он сейчас
сдастся и отступит, он перестанет себя уважать до конца дней.
— А вот это ты видел! — Антон ударил по сгибу локтя ладонью.