Три двулойся одновременно вступили на открытое пространство замерзшей. Раздался резкий звук, и глыбы ломающегося льда толщиной в метр вздыбились перед падающими животными. Лойсей охватила паника. Те, которые уже были на льду, бросились в разные стороны. Многие спотыкались, падали и были раздавлены идущими сзади. Лед продолжал трескаться. Серая вода с остервенением рванулась вверх, как бы радуясь своему освобождению. Животные медленно погружались в воду, разверзнув в жутком мычании пасти.
Но уже ничто не могло остановить тех, кто напирал сзади. Они представляли собою природную силу, как и сама река. Под их непрерывным потоком исчезали их сородичи, заполняя трещины во льду, создавая мост из своих тел, по которому на другой берег выползали идущие следом.
Юлий поднялся на колени, держа в руке копье. Глаза его горели. Но отец схватил его за руку и резко дернул назад.
– Смотри, дурак, там фагоры, – сказал он, бросив на сына яростный презрительный взгляд, и ткнул копьем вперед, в направлении опасности.
Дрожа всем телом, Юлий рухнул на землю, напуганный гневом отца не меньше, чем мыслью о фагорах.
Стадо лойсей, качаясь, шло по обе стороны прикрывавшей охотников скалы, превращая в пыль ее подножие. Под их напором, казалось, закачался сам выступ. Туча мух и жалящих насекомых, круживших над их изгибающимися спинами, обволокла Юлия и Алехо. Юлий пытался рассмотреть фагоров через этот клубящийся туман, но безуспешно.
Впереди ничего не было видно, кроме косматой лавины, движимой силой, неподвластной человеческому разуму. Она покрыла собой замерзшую реку, ее берега, она заполонила все пространство до далекого горизонта. Шло стадо в сотни тысяч животных, и клубящееся облако мошкары было его дыханием.
Алехо движением косматых бровей указал сыну, куда надо глядеть. Два огромных двулойся топали по направлению к ним. Вот уже их массивные тела, покрытые шерстью, оказались почти вровень с выступом. Когда Юлий смог отогнать от своих глаз мошкару, его взору предстали четыре фагора, сидевшие по двое на каждом двулойсе.
Он удивился, как умудрялся не замечать их раньше. Хотя они и слились в одно целое с гигантскими животными, тем не менее походили на тех, кто едет верхом, а не идет пешком. Они восседали на плечах двулойсей, обратив свои задумчивые бычьи морды в сторону возвышенности, куда сейчас двигалось стадо. Их глаза злобно мерцали из-под загнутых рогов. Неповоротливые головы вращались на толстых шеях, росших из мощного туловища, сплошь покрытого длинной белой шерстью. За исключением их розовато-алых глаз, они были совершенно белы и сидели на шагающих двулойсях так, как будто были их частью. Сзади раскачивались во все стороны сумки из сыромятной кожи, где находились дубинки и прочее оружие.