Причем в тишине, ибо даже один скатившийся к расселине камень мог выдать столь выгодное местоположение маленького отряда отважных борлиенцев. Когда Второй Фагорский, обогнув столовую гору, устремился на врага, а шлюхи, увидев это, мгновенно взялись за осуществление своего коварного плана, воины Быка как раз готовились напасть на них.
– Пора взять то, что нам причитается, мои бычки! – выкрикнул сержант. В воздухе просвистело несколько десятков камней, одновременно пущенных руками борлиенцев. Выдержав обстрел и только спустив свою самодельную лавину вниз, женщины начали разбегаться с пронзительными криками. Внизу, под склоном холма, мгновенно и во множестве гибли под катящимися камнями фагоры.
Видя, что их западня сработала, воодушевленные дриаты набросились на ряды борлиенцев с утроенной силой и яростью – в передних рядах беспрестанно мелькали и звенели короткие мечи, из задних рядов вперед без устали слали тучи дротиков. Сплоченные, единые организмы двух армий рассыпались на несколько дюжин кучек, где отчаянно кипело сражение.
Бык взирал на всю эту резню с гряды покоренного холма. Душа его разрывалась на части – так ему хотелось сейчас быть там, в гуще битвы. Воображение рисовало его мысленному взору могучую фигуру маршала: вот он молнией мелькает среди сражающихся, бросается в схватку то тут, то там, без устали погружая в тела врагов окровавленный меч. Но то, что более всего потрясло Быка и заставило его похолодеть, крылось внутри таинственного форта на вершине столовой горы. Король ошибся. Форт не был пуст, и среди асокинов там прятались воины.
Постепенно разворачиваясь и расплескиваясь все шире, сражение закипело вокруг подножия столовой горы, окружив ее почти сплошным кольцом, неразрывным везде, кроме, быть может, того места, где прошла пущенная с хребта лавина и теперь устрашающей полосой лежали тела двурогих из Второго Фагорского. При всем желании Бык не мог предупредить КолобЭктофера о коварном замысле врага – в шуме кипящей внизу битвы тонул любой звук.
Отдав приказ, Бык повел своих людей вниз по склону холма на северо-запад, держа курс на сражение. Присев на край утеса, он частью съехал вниз на спине и заду, а частью скатился кубарем к тропинке, где невдалеке еще пугливо мелькали силуэты дриатских шлюх. Молодая женщина, почти девочка, с разбитой метко пущенным камнем коленкой, лежала совсем рядом с ним. Заметив, что Бык, еще не оправившись от столь стремительного спуска, медленно поднимается на ноги, она выхватила из лохмотьев кинжал и набросилась на врага. Перехватив руку дриатки, Бык выкручивал ее, пока не хрустнула кость и оружие не выпало из онемевших пальцев в пыль. Пинком отбросив кинжал за край утеса, он повозил девчонку лицом по земле, усыпанной мелкими острыми камнями.