– Поздно, – прошептал Гейм сквозь стиснутые зубы.
– Что там случилось? – вскричал еще не понимающий смысла происшедшего бортмеханик.
– Убийство, – ответил Гейм.
– Я пристрелю эту обезьяну! – рванулся Боб Финчли навстречу Скаддеру, который в это время гигантскими прыжками бежал по направлению к лагерю и что-то истошно вопил.
– Спокойствие, Боб, – и Гейм железной рукой сжал плечо приятеля. – За мной, и ни слова о виденном. Понял?
Они рванулись вперед. Идти на лыжах было трудно – увеличивалась крутизна подъема. Скоро мимо них, как огромный кенгуру, промчался Скаддер с выражением крайнего смятения на тупой физиономии и с раскрытым в крике ртом. Финчли вопросительно посмотрел на Гейма.
– Искусный симулянт, – пояснил летчик и еще быстрее пошел вперед.
Финчли отстал, и на вершину ледяного купола Гейм поднялся один. Он оставался там не более минуты. Казалось, для него было достаточно бросить мимолетный взгляд, чтобы убедиться в том, что несчастье уже непоправимо. Он сделал Бобу знак не подниматься и стремительно начал спускаться.
Финчли не задал ему ни одного вопроса – все было ясно и без того.
– О преступлении Скаддера надо доложить полковнику, – предложил он.
Гейму сейчас же пришла на память фраза, слышанная им от Бриджеса всего несколько минут назад: «Скорее они мне могут приказать что-нибудь, чем я им».
– Нет, – отрывисто бросил он.
– Но что же в таком случае должны предпринять мы? Должны же мы что-нибудь придумать?
– Молчи, Боб, молчи! Ни словом не проговорись о виденном, – почти прошептал Гейм. – Во имя жизни.
– Во имя жизни? – иронически спросил бортмеханик. – Я не узнаю тебя, честный и смелый Стив, – возмутился он.
– Сержант Финчли, – свирепо шепнул Гейм. – И как друг, и как твой командир приказываю молчать! Это очень важно.
И они поспешили навстречу остальным участникам экспедиции, уже поднимавшимся по склону с веревками и прочими приспособлениями для спасения Нортона.
– Он поскользнулся и свалился в трещину, – слышался лающий голос Скаддера.
– Что там? – спросил полковник.
Гейм с мрачным видом махнул рукой.
– Карабкаться туда излишне. Спасение Нортона – дело абсолютно безнадежное: скала с той стороны почти отвесная, а трещина проходит у самого подножия. Глубина же трещины… Какова глубина, профессор? – обратился он к Лоусону.
– Не менее километра, – с готовностью ответил тот.