Изя Рабинович, наверняка, наблюдает нынешнюю космическую баталию
с поверхности Марса.
Ну а Джон Смит - он и есть Джон Смит. Загадочный и
непредсказуемый. И этим все сказано.
Комизм ситуации заключался в том, что сегодня я праздную сотый
день рождения. И именно на этот день я назначил свое
самоубийство.
Я встряхнул лед в нетронутом стакане с виски и перевел взгляд
на
изящный флакон венецианского стекла, который стоял посредине
стола. Наполненный Черным Ангелом.
Утром, когда краешек солнца появится над морем из-за горизонта,
я налью в свой бокал этот божественный яд. И выпью.
Я признателен своему другу, профессору Онозаки Кеита, который
включил меня в группу первых испытуемых «Вакцины бессмертия».
Именно это помогло мне достичь столь преклонного возраста, сохранив
прекрасные физические и умственные способности. Вот только
впоследствии обнаружилось, что у всех участников того, самого
первого, эксперимента, рано или поздно в организме включается
механизм самоуничтожения. Когда за считанные дни совершенно
здоровый человек превращается в жалкую развалину, ничего не
понимающего слюнявого идиота, гадящего под себя. Самым первым
симптомом этого изменения становятся глаза. Они приобретают цвет
весенней листвы. Три дня назад я обнаружил, что мои глаза
позеленели.
Космическая феерия одарила новым изумительным по красоте
сполохом. О чем еще можно мечтать в свой юбилей и последний день
жизни. Достаточно просто сидеть на крыше и потягивая виски
любоваться ночным небом над морем. Прекрасное зрелище.
Темно-фиолетовое небо, густо усеянное яркими звездами, ближе к
горизонту подсвечивается необычной зеленой зарницей. Ослепительные
вспышки сотен метеоритов, ежесекундно сгорающих в атмосфере,
придают небесному шоу ощущение праздничности.
Даже будучи убежденным агностиком, я развлекал себя фантазиями,
сравнивая окружавший меня сад, наполненный ароматами, источаемыми
сотнями цветущих растений и смутно различимый на фоне пылающего
неба, с Эдемом. А шестой день творения с последним днем
человечества.
Я люблю этот сад, созданный на крыше отеля несомненно
гениальнейшим в мире ландшафтным дизайнером Иво Лонгеро. И хотя за
его творение, площадью всего то в десять тысяч квадратных метров,
мне пришлось заплатить больше, нежели наследному принцу Арабского
Халифата за улучшенную копию Версальского парка, оно того стоило. Я
был счастлив тем, что заканчиваю свою жизнь в такой момент и в
таких интерьерах.