Он продолжает ухмыляться, и почему-то мне кажется, что моя угроза его не пугает. Из нас двоих именно мне некомфортно - от тепла его разгорячённого тела, под его взглядом.
- Что ты наденешь? - фыркает наконец аристократ, немного отстраняясь. - Тебе нужно платье.
- У меня есть, - морщусь я, хотя на самом деле понимаю, что с одеждой туго. Она слегка не такая как то, в чём может появиться “избранник”. Если форму хотя бы шьют всем по одному фасону и дороговизну отделки и кроя у некоторых можно не заметить, хорошенько прищурившись, то вечерний наряд продемонстрирует всю разницу между нами.
Ненавижу себя за то, что меня это задевает.
- Подожди здесь.
Поднимаю взгляд, но Рейм уходит в комнату. А минуту спустя возвращается.
- Вот, - протягивает мне, - прикроешь этим свои худосочные прелести.
И я в шоке смотрю на кусок ткани у него в руках. Именно так. По-другому не скажешь. Кремовый, гладкий и похожий на шёлк свёрток - я даже касаться его остерегаюсь.
- Что это такое?
- Ну, не знаю, подумай. Может, наволочка? Или чехол для рояля?
Я таращусь на него. Пока он демонстративно встряхивает ткань, и передо мной опадает платье.
- Откуда? - только и могу спросить.
- Я же знал, что нам придётся куда-то ходить вместе не только днём. В отличие от тебя я готовился, Лудар. Работаю за двоих, пока ты только палки в колёса вставляешь.
Перевожу взгляд на платье.
К счастью, оно ничего. В смысле, практически ничего особенного. Длина примерно до колена, узкие бретельки и просто красивая гладкая ткань - никаких вычурных вырезов и украшений.
- Можешь примерить прямо здесь, - добавляет Рейм.
- Спасибо. За платье. За остальное же… - я пытаюсь сказать что-то ещё, но запинаюсь на полуслове. - Что ты делаешь?!
Я уже не вижу его лица - потому что в этот момент длинные пальцы хватают края тренировочной рубашки, и Рейм стягивает её через голову. Меня обдаёт новой волной тепла, смеси запахов, и несколько секунд я пялюсь на зрелище перед собой.
На поджарый торс.
Мгновения шока заставляют меня рассмотреть изгибы мышц на животе парня, обозначенную талию, грудь без единого волоска, на которой проступает чёткий рельеф. На которой ещё блестит дорожка пота. Тугие плечи дразняще двигаются, когда Рейм комкает рубашку.
Прикусываю язык и буквально рывком поднимаю взгляд.
Жар бьёт в щёки. Кажется, это не связано с разгорячённой после занятий кровью.