***
Чуть наклонился к её уху:
- А ведь я и вправду могу. Могу сделать тебя дитём малым. Будешь
над цветочком полевым - любоваться-гугукать, кашке - радоваться. А
то могу и вовсе младенцем обратить. Под себя гадить будешь, титьку
просить, погремушкой греметь.
Ещё ближе, ещё интимнее. Шёпотом:
- Хочешь? А? Младенчиком бессмысленным? И никаких забот.
Блаженны убогие и сущеглупые. И ты в том сонме? А?
Несмотря на общую измученность, слова мои до неё доходили. Боль,
непривычность - заставляли поверить в мои неординарные
возможности.
Мысль о том, что могу довести до сумасшествия, лишить разума,
превратить в младенца... Пусть и не телесно, но духовно... потрясла
её. Не с первой попытки, но она разомкнула зубы:
- Не... не надо.
Хриплый, прерывающийся голос был плохо различим.
Я сунул ей под нос миску с холодной водой. Выслушал эпикриз в
исполнении Алу:
- Тут посильнее кого надо. Из Мараниных лекариц бы.
Махнул рукой, отправив парня за санитарами с носилками. И,
глядя, как она в очередной, уже в третий, заход жадно лакает
холодную воду, вспомнил о своём давнем вопросе:
- Слышь, Софочка. Давно спросить хотел. Изяслав у тебя от брата
Петеньки. А остальные от кого?
Она чуть не захлебнулась в миске. Пришлось умыть и вытереть
личико. И, снова вздёрнув за ошейник, ласково улыбаясь ей прямо в
глаза, повторить:
- Не ври. Мне врать нельзя. Ну. Мстислав - чей?
Была попытка. Отвести глаза, уйти от ответа. Но вот так, на
десяти сантиметрах между нашими лицами... у неё не было сил
придумывать.
- Мстислав... От... от одного. Ты его не знаешь. Хороший был
мальчик. Добрый, ласковый. Смелый. Меня в Кидекшах... едва жива
осталась. Он спас. Отблагодарила. Чем... смогла. Убили его. Тогда
же.
Мда... кому - за дело доброе в благодарность воздаяние, кому -
божьих заповедей премерзкое порушение.
«Да не оскудеет рука дающего».
А если - не рука?
Как-то этот аспект... у Христа не проработан.
То десятилетие, когда она жила в Кидекшах, в замке Долгорукого
под Суздалем. Жила в роли младшей невестки, дочери казнённого
вора-изменника, жены презираемого и ненавидимого третьего сына.
Который превратился в сына старшего. В наследника. Которому
наследовать - ни в коем случае...
Надо расспросить при случае детально. То, что она рассказывала о
некоторых сподвижниках Бешеного Феди, относилось и к этому периоду.
И вызывало у меня не только исторически-познавательный интерес.