Я подцепил вилкой очередной жирный
кусок и, морщась, сунул в рот.
– Молодчик, – хмыкнула
надзирательница. – Жуй, жуй, не филонь… На-ка, вот, запей.
– Ты обещала рассказать: как в
свернутых аномалиях заводятся исчадья? – пропыхтел я, с набитым
ртом, и безо всякого удовольствия послушно глотнул воды из
предложенной фляжки.
– Как ты уже догадался, свернутая
аномалия – это отчаянная мера Равновесия, потерявшего контроль над
участком реальности после крупномасштабного прорыва. Бесконтрольно
врывающиеся в нашу параллель там теневые твари в свернутой аномалии
оказывались запечатаны на ограниченной иллюзорным барьером
территории, где объектами их охоты оставались лишь несчастные,
волею случая, оказавшиеся внутри захлопнувшейся ловушки… Нет, так
не пойдет, доедай до конца! – бдительная надзирательница решительно
пресекла мою попытку, под шумок рассказа, заныкать банку с
остатками тушенки под стул.
– Да ем я, ем, – буркнул я, возвращая
ненавистную банку с брусчатки обратно на колени и вонзая вилку в
очередной жирный кусочек.
– Спасая практически беззащитных
перед захватчиками людей, – довольно хмыкнув, продолжила Серафима,
– Равновесие наделило их аномальной способностью: засыпать днем
беспробудным сном, становясь при этом неуязвимыми призраками, ночью
же, когда привычные к солнечному свету твари из теневой параллели
слабели и становились гораздо медлительнее, пробудившиеся люди
получали возможность схлестнуться с захватчиками почти на
равных.
– Так уж и на равных, – поморщился я,
глотая очередной тщательно пережеванный кусочек мяса.
– Ты прав. Разумеется, даже
замедленные теневые твари для простых людей оставались чрезвычайно
опасными противниками. И в первые ночи численность защитников
свернутой аномалии стремительно сокращалась. Лишь считанным
везунчикам удавалось в ночных схватках убивать теневых тварей. За
убийства им начислялись аномальные очки развития, из-за которых они
становились сильнее, быстрее, смертоноснее. И начинали меняться
внешне: старики от ночи к ночи молодели, дети, наоборот, быстро
взрослели. Аномальные сущности, переставшие быть людьми, через
какое-то время выравнивались в возрасте двадцатилетних юношей и
девушек. Их потрепанная в ночных боях одежда, превратившись в
лохмотья, рассыпалась, но аномальные существа этого даже не
замечали, продолжая по ночам спокойно охотиться голышом. Более
того, благодаря сгинувшей одежде, вскоре они обнаружили, что их
измененная аномалией кожа обрела способность, как губка, впитывать
случайно попадающие на нее в бою капли крови врагов, и за
поглощенную таким макаром кровь начислялись еще дополнительные
аномальные очки развития. Увеличивая эффективность поглощения,
существа начали специально подставляться под струи крови и даже
пить ее, после чего, окончательно перестав быть людьми,
превращались в исчадий.