Кто я после того, как позволила случиться этому поцелую? Слабачка. Поплыла, как желе. Дура!
Мне нужно срочно сказать какую-то гадость, чтобы испортить момент и разорвать это чертово притяжение между нами…
– Еще раз поцелуешь, приду к тебе ночью и прикончу! – сощурившись, выдаю, когда он отрывается от моих губ и смотрит в упор с победным блеском в глазах.
Баров будто был готов к чему-то подобному.
Спокойно отпускает меня и отходит на расстояние к холодильнику.
– И что? Даже ничего не скажешь? – неистово злюсь от его железобетонного спокойствия, которое он демонстрирует.
Поворачивается ко мне и скрещивает руки на груди, скалясь, как пират.
– Ты придешь ночью. Это всё, что я услышал.
Застываю на месте. Ничего себе заявление.
Да как он смеет! Я приду к нему? Скорее полюса света сменят друг друга!
– Знаешь что! – вскидываюсь, дергая головой.
Губы еще горят от жаркого поцелуя. А Баров убивает своей невозмутимостью.
– Что? – изгибает бровь в дугу. Уголок губ поднимается кверху. Смешно ему?
– Ничего! – выпаливаю глупо, скукоживаясь на месте.
Отворачиваюсь и занимаю руки бездумным перекладыванием предметов с места на место. Неспособность соображать выводит из себя. Это всё бывший и его присутствие. И его сшибающие с ног поцелуи. Мозги в кашу, всмятку просто, голова набекрень.
Пора на выход. Куда угодно, лишь бы не рядом с ним.
Хватаю графин воды со стола и пустой стакан и устремляюсь в комнату, к беспомощному дедушке, который точно не откажется от питья в такой жаркий день. В спину мне слышится злорадный смех, как в фильмах про супергероев.
Злодейский. Хренов Джокер, искореживший мне всю душу.
Ничего. Оклемаюсь и примусь за него всерьез. Скажу, чтобы не смел лапать, целовать.
Да даже чтобы не смотрел! Он это право потерял уже давно.
Фух! Влетаю в комнату и нахожу взглядом Петра Дмитриевича. На диване так и лежит. А где же ему, бедному, быть? Он без чужой помощи даже пойти никуда не может. Бедняга. Сердце сжимается от сочувствия.
– Водички не хотите? – предлагаю тихонько, подкрадываясь как воришка.
Старик расплывается в улыбке, чуть приподнимаясь на диване, насколько позволяет сила его рук. Я тут же подбегаю и поправляю подушки, подавая стакан воды.
– О, Бог услышал мои молитвы. Вероника, ты просто чудо. А что там Арсений?