Отпускаю ситуацию и иду в душ. Больше я не готова сегодня думать и что-то анализировать. Закрываю дверь на шпингалет и открываю воду. Долго регулирую нужный напор и температуру. Когда ванна наполняется, медленно опускаюсь вниз и немного запрокидываю голову.
Перед глазами сразу появляется до боли знакомый образ. Его руки. Пальцы. Провожу своими по животу и ниже. Развожу колени. Трогаю себя и представляю, что это делает он. Не понимаю, как с губ срывается стон. Распахиваю глаза и долго смотрю на прозрачную покачивающуюся от легких движений моей руки воду.
Рабочая неделя проходит на автомате, и уже в пятницу я с чистой совестью еду домой на свои заслуженные выходные. Конечно, меня могут дернуть в любой момент, да и некоторые обязанности я продолжаю исполнять из дома. Когда есть интернет и телефон, координировать репортеров можно и вне офиса.
Клим больше не объявлялся. С Мельниковым мы пересеклись в среду. Поужинали, и я поведала ему как бы особо секретную информацию, что Вяземский улетел в Москву. Также упомянула странный телефонный разговор. Если бы Клим хотел, чтобы я про это смолчала, не стал бы разговаривать при мне. Витя от этой новости немного напрягся. Не знаю, насколько это было правдиво. Но не думаю, что он мне доверяет. Он знает, чего я боюсь. Знает, что буду делать все, что он скажет, но доверие… Нет, доверия у него ко мне не было никогда… А еще Мельников, кажется, до сих пор не в курсе, где его жена. Да и не ищет он ее особо, что настораживает.
Зато сама Геля по-прежнему живет у нас. И, честно говоря, за эти пять дней я к ней даже привыкла.
Расстегиваю крупные пуговицы на своем пальто оттенка спелой желтой груши и вешаю его на плечики в прихожей. Заглядываю в гостиную и наблюдаю преинтереснейшую картину. Телик работает на всю катушку. Геля валяется на диване, закинув ноги на Ромкины колени. Братец что-то ей рассказывает, а она неуемно хохочет.
– Всем привет, – улыбаюсь. – Рома, можно тебя на минутку? – подманиваю указательным пальцем.
– Ага, – аккуратно приподымает ноги Ангелины и кладет их на диван.
Завернув к холодильнику, прижимаюсь спиной к стене и жду этого Казанову.
– Ты охренел? – шиплю, стараясь сгладить рвущийся из меня крик.
– Чего? – встает в защитную позу. Руки сложены на груди, взгляд прямой, без эмоций.