– Что ты делал в Салеме?
– Навещал родителей. Потом поехал домой.
– Во сколько ты приехал домой?
– Не помню. В пять, может, в шесть.
– И что ты делал дома?
– Ничего.
– Прямо так и ничего?
– Я не занимался ничем особенным – смотрел телевизор, поел, принял душ, заснул где-то в районе одиннадцати. Ничего заслуживающего внимания.
– Во сколько ты проснулся?
– Этого я не помню. Но меня разбудил голубой свет.
– Он тебя разбудил?
В голосе Бирка зазвучало удивление.
– В последнее время я сплю очень чутко, – слабо оправдываюсь я.
– Мне казалось, ты принимаешь таблетки.
– Они особо не помогают, – отрешенно говорю я, потому что кое-что в квартире беспокоит меня, но я пока не могу определить, что именно.
Подхожу к двери в ванную комнату и слегка приоткрываю ее. На первый взгляд все на своих местах. Захожу внутрь, вижу в отражении свое озадаченное лицо и руку, держащую телефон.
Лампочка. Горит. Оставил ли я ее зажженной?
– Что? – переспрашиваю я, уверенный в том, что Бирк что-то говорил.
– Что ты делал, когда проснулся? – повторяет он с явным раздражением и нетерпением в голосе.
– Оделся и пошел посмотреть, что случилось.
– И что это значит?
– Что я пошел в «Чапмансгорден».
Свободной рукой открываю шкафчик в ванной и изучаю содержимое: предметы гигиены и сильные медикаменты, маленькая коробочка с очень значимым для меня кольцом, которое я какое-то время носил, не снимая. Закрываю шкафчик.
– И?.. – произносит Бирк. – Что еще?
Я рассказываю, как прошел на место преступления в «Чапмансгордене» после того, как имел разговор с двумя полицейскими, как видел Матильду, которую допрашивал третий полицейский. Бирк продолжает задавать наводящие вопросы, более глубокие и опасные.
– Ты осмотрел тело?
– Лишь мельком.
– Это вполне официальный допрос, – нервничает Бирк. – Веди себя, как подобает.
– Я не осматривал тело.
– Ты прикасался к нему?
– Нет. Я только посмотрел на нее. – В целом это правда. – А что?
– Рука, – продолжает Бирк, как будто бы он меня не слышит. – У нее было что-то в руке?
Я колеблюсь с ответом и сажусь на край кровати.
– Я не помню.
– Не ври. У нее было что-нибудь в руке?
– Да.
– Ты прикасался к этому предмету?
– Что?
– Я спрашиваю, ты прикасался к тому, что у нее было в руке?
– Нет.
– Ты уверен?
Вопрос несколько удивляет меня.
– Да, – отвечаю я. – Уверен. А что?