Если тела и тут, я не могу их найти.
На улице завывал ветер. В старой церкви эхом отдавались лишь скрип моей лопатки да жужжание переносного генератора и обогревателя. Высоко над головой по заколоченным окнам, впиваясь в фанеру, скребли ветви.
Позади меня стояли люди. Съежившись, но не прижимаясь друг к другу, крепко сжимали руки в карманах. Я слышала, как они переминаются с ноги на ногу. Ботинки скрипели на замерзшей земле. Все молчали. Холод не давал нам открыть рта.
В десятисантиметровом сите исчезает пирамидка земли, я осторожно разглаживаю ее лопаткой. Приятно удивляет зернистая подпочва. По состоянию поверхности я ожидала обнаружить на глубине вечную мерзлоту. Однако последние две недели в Квебеке было не по сезону тепло, снег растаял и будто растопил землю. Хотя намек на весну сдул следующий же порыв арктического ветра, волшебные чары сделали землю мягкой и податливой. Это хорошо. Прошлой ночью температура упала до минус четырнадцати. Это плохо. Земля не замерзла, но воздух дышит морозом. У меня от холода уже не сгибаются пальцы.
Мы рыли во второй раз, а в сите все те же камни и щебень. На такой глубине вряд ли что-то появится, но никогда не скажешь наверняка. Еще ни одна эксгумация не проходила по плану.
Я повернулась к мужчине в черной куртке с капюшоном, вязаной шерстяной шапочке и зашнурованных до колена кожаных ботинках. Лицо его по цвету напоминало томатный суп.
– Еще несколько сантиметров.
Я провела рукой по воздуху, будто погладила невидимую кошку. Медленно. Копай медленно.
Мужчина кивнул, потом воткнул лопату в неглубокую яму, рыча, точно Моника Селеш при первом ударе.
– Par pouces![2] – крикнула я, выхватывая лопату.
Тонкими слоями! Я снова погладила невидимую кошку, в сотый раз за утро.
– Землю нужно снимать тонкими слоями, – повторила я медленно на французском.
Мужчина явно не разделял моего мнения. Может, задача слишком трудная, или ему просто неприятна мысль об извлечении мертвецов из-под земли. Томатный Суп хочет быстрее покончить с делом и убраться восвояси.
– Пожалуйста, Ги, попытайся снова, – прозвучал мужской голос у меня за спиной.
Бурчание:
– Да, отец.