Когда меня
неласково «встретили» охранники, я почти не придал этому значения. И даже не
сопротивлялся поначалу. Церберы Элеоноры всегда отличались особым рвением. Но
когда меня втащили в чулан и попытались прикрутить к столу, понял: что-то
прошло не так. Я дрался, как полоумный, благо, за четыре года не только не
потерял форму, но и нарастил мышечную массу. Поднаторел в разборках и
потасовках. И все же их было слишком много. Меня связали, как жертвенную овечку,
и засунули в рот кляп. Я ожидал чего угодно: от пыток и издевательств до унижения.
Но никак не
мог предположить того, что случилось дальше.
Сначала я
услышал голос: молодой, звонкий, переливчатый. И слегка испуганный. А потом
почувствовал узкую нежную ладошку на своем бедре. И пусть глаза были завязаны,
перед ними все поплыло. Четыре года у меня не было женщины — тело отреагировало
молниеносно. Но я все еще не понимал, что происходит. Какую встречу для меня
подготовила Элеонора? Что это — издевательство или награда?
Ладошка
совершила путешествие вдоль моего бока, добралась до груди, и тонкие пальчики
зарылись в курчавых волосах на ней. Вторая рука присоединилась к первой,
потрогала мой подбородок — нерешительно, вроде бы даже испуганно. Девчонка
вскарабкалась на стол и села на меня сверху.
Да что,
блядь, происходит?! Что за извращенная пытка?
Она
коснулась моего члена, и воздух с шумом вырвался из моих легких. Я не должен
был реагировать так рьяно, пытался сдержаться. Представить, что мне подсунули
какую-нибудь уродину или старую потрепанную шлюху. Наверное, это Элеонора
решила таким образом проучить меня, мол, тебе сойдет все что угодно. Голодный,
ты трахнешь даже то, на что у нормального мужика даже не встанет.
Но
воображение рисовало совсем другую картинку. И этот голос — он был слишком
нежен для потрёпанной шлюхи. Хрупкие пальчики, обхватившие мой член, дрожали.
Никон
Девчонка
склонилась ко мне: я почувствовал теплое дыхание, а шелковистые распущенные
полосы укрыли бедра прохладным покрывалом. Стон удовольствия вырвался из моей
груди. Я приподнял бедра ей навстречу, одновременно выталкивая изо рта кляп.
Еще бы освободить руки. Сжать эти гладкие бедра хулиганки, перевернуть ее на
спину и оттрахать так, как хочется мне. И не то, чтобы я был против женщины
сверху, совсем нет. Но лежать связанным, пока она бесстыдно исследует мое тело,
было невыносимо. Мучительно больно и невыносимо прекрасно. Она вела себя так,
словно не знала, что делать дальше, на что решиться.