Что, впрочем,
не делало ее достойной сидеть за одним столом с Элеонорой.
Задумавшись,
я почти не чувствовал вкус вина и еды. И почти не слушал Элеонору, рассеянно
отвечая на вопросы. Она всерьез заинтересовалась мной. Но теперь у меня не было
нужды в ее внимании.
— Баба!..
В столовую,
чуть не сшибив стеклянный столик со множеством фарфоровых статуэток, вбежал
мальчик. Тогда я впервые увидел собственного сына. Правда, на тот момент еще не
был уверен в родстве.
— Баба,
смотри! — взобравшись к Элеоноре на колени, мальчик предъявил ей кораблик из
бумаги. — Это мы с мамой сделали! Каси-и-иво…
У него были
густые темно-каштановые волосы, пронзительные зеленые глаза, сейчас сиявшие от
беззаботного детского счастья. Розовые пухлые щеки, высокий лоб, крепкие руки.
Совсем как у меня в детстве.
— Очень
красиво, — похвалила Элеонора. — Ты настоящий мастер, мой мальчик.
Она
поцеловала его в висок, и Дениска просиял.
А я испытал
нечто вроде укола ревности. До недавнего времени я вообще не думал о детях, не
испытывал нужды в чьем-то внимании. Но теперь откровенно завидовал Элеоноре.
Она тоже выглядела счастливой. Счастливой только лишь от того, что у нее на
коленях сидел малыш и показывал странноватого вида поделку. И херня, что
невысохшая краска оставляла разводы на светлом костюме бабули. Наверное, я бы
тоже не парился. Что такое кусок тряпки в сравнении с улыбкой ребенка.
— Это и
есть Денис? — поинтересовался я.
Провел
ладонью по лицу, словно смахивая с него дурацкое выражение. Не хватало еще
пустить нюни при виде малыша. А ведь я еще не был уверен в своем отцовстве.
Но
почему-то осознано желал именно этого.
Желание это
усилилось, когда увидел его мать. Юля вошла в комнату и замерла возле столика,
глядя себе под ноги. На ней было скромное бледно-розовое платье, подчеркивавшее
сливочную белизну кожи. Разумеется,
слишком длинное, чтобы увидеть родинку на попке.
И почему я
вообще надеялся увидеть ее в нижнем белье? К примеру, в малюсеньких стрингах,
не скрывавших аппетитных форм, и без бюстгальтера.
Правда,
даже в одежде она выглядела вполне сексапильно. Жаль, что не поднимала головы,
кажется, скрывая угрюмое выражение лица от свекрови. Заправила за ухо
выбившуюся из тугого пучка прядь.
— Мы хотели
прогуляться в саду, — произнесла она звонким, мелодичным голосом.