В последующие месяцы мало-помалу все то, что раньше настораживало Питера в Кэти, перестало его беспокоить. Карьера понемногу набирала обороты, и, к великому изумлению Питера, никто не удивлялся ни его успехам, ни тому, с какой легкостью он получил столь престижную работу. Напротив, все ему симпатизировали и всячески его привечали. Подвластные очередному порыву взаимных чувств, они с Кейт через год обручились. И вновь это событие не вызвало удивления ни у кого, за исключением, пожалуй, самого Питера.
Впрочем, он знал Кэти уже давно и теперь чувствовал себя в ее мире вполне комфортно, свыкшись с тем, что он в нем не чужой. Даже Фрэнк Донован заявил, что Питер с Кэти созданы судьбой друг для друга. Кэти с улыбкой восприняла слова отца. Она ни секунды не сомневалась, что Питер станет ее мужем. Она всегда это знала и всегда к этому стремилась.
Мюриэл от души порадовалась за брата, когда тот позвонил ей, чтобы сообщить эту новость. Против предстоящего брака, к великому огорчению Питера, высказался только отец. Хотя отец всячески выступал за то, чтобы сын согласился работать в фирме Донована, он в равной степени был настроен против его женитьбы на дочери этого человека. Отец был абсолютно убежден, что в конечном итоге сын до конца своих дней будет сожалеть об этом опрометчивом шаге.
– Ты всегда будешь для них батраком, если женишься на ней, сынок. Это неправильно, несправедливо, но так уж получается. Всякий раз глядя на тебя, они будут вспоминать, кем ты был раньше и кем стал теперь.
Питер отмахнулся от его доводов. Он уже с комфортом устроился в мире Кэти, обжился в нем, врос в него, принадлежал ему. Его же собственный прежний мир давно отошел в прошлое, став частью чьей-то чужой жизни. Теперь ему порой казалось, что в Висконсине он вырос как будто случайно или даже как будто это был не он, а кто-то другой, и он не имеет к этому факту прошлого никакого отношения.
Даже Вьетнам казался ему более реальным, чем детство и юность, проведенные на ферме. Временами ему бывало трудно поверить в то, что он и в самом деле прожил там целых двадцать лет. Не прошло и года, как Питер стал бизнесменом и настоящим ньюйоркцем. К отцу и сестре он по-прежнему относился с любовью и знал, что так будет всегда. Однако мысль о жизни на ферме, как и раньше, повергала его в ужас. Но как ни пытался Питер убедить отца, что поступает правильно, тот отказывался принимать в расчет его аргументы.