Попрощавшись с начальником, в буквальном смысле двинулась в свою новую жизнь. А когда за мной и моим невольным провожатым закрылась дверь, за той послышался громкий вздох облегчения.
6. Глава 5
Идя по городку в компании зерра, чувствовала себя самой настоящей нечистью. Будучи подростком, я одно время тащилась от всего мрачного, рядилась в черные цвета и делала соответствующий макияж. Но даже тогда суеверные бабульки от меня не шарахались так, как сейчас встречающиеся на пути прохожие!
Одна особо впечатлительная дамочка вообще едва не рухнула в обморок, но была подхвачена своим спутником. Спутник был тщедушным, дамочка – дородной, поэтому они рухнули вдвоем – не в обморок, на землю.
– Слушай, – обратилась я к своему спутнику. – Я, конечно, понимаю, что в прошлой жизни была не ангелом. Но почему от меня шарахаются даже малолетки? Они же меня знать, не знают! У вас здесь что, ликой в принципе не жалуют?
Зерр дернулся и, с испугом на меня покосившись, уточнил:
– Вы это мне?
– Нет, вон той пробегающей мимо лошади! – съязвила я. – Да прекрати ты так трястись, не съем я тебя! Хотя и голодная.
Вот странно, а я ведь и вправду снова голодна. Не так зверски, чтобы наброситься на ненавистную редиску, но все же.
– Ликой весь простой люд опасается, – осторожно кивнув, подтвердил недоросль. – Вас контролировать невозможно. Вы хитрые, изворотливые, обидишь при одной жизни – вернетесь и отомстите в другой. Магия в вас есть, опять же, никогда не знаешь, как она себя проявит.
На меня снова опасливо покосились, проверяя, не рассердили ли меня такие слова.
– Ты продолжай-продолжай, – подбодрила я.
– К черным ликой отношение особое. Считается, что вы… – он запнулся и скомкано закончил: – Что вы к тому же несчастья приносите.
Теперь я как никогда сочувствовала бедному черному коту, которому, согласно знаменитой песне, вечно не везет.
– Это же расизм! – возмутившись, фыркнула я. И, немного помолчав, спросила: – А ликой обладают только кошачьими ушами и хвостом? Или есть, например, с собачьими?
Недоросль споткнулся.
– Ликой – кошки, – его страх вытеснило удивление. – Простите… а вы правда ничего-ничего не помните?
Я неопределенно пожала плечами. С одной стороны мне требовалась информация, а с другой – не хотелось расписываться в своей полнейшей неосведомленности.