– Каппучино? – предложил Марк после того как они три раза миновали пороги Веселой реки.
– Не откажусь, – рассмеялась Верджи. – После такого плавания надо непременно подкрепиться.
В буфете они выбрали не только каппучино, но и бутерброды, и фруктовый салат; заняли столик на террасе у самой балюстрады. Отсюда были видны уходящие вниз светло-серые скалы, лоскуток галечного пляжа внизу и океан. Великий океан Островов Блаженных. Вся суша этой планеты состояла из двух десятков архипелагов. У берега океан казался изумрудным и сейчас – был абсолютно спокоен, лишен и намека на белую накипь прибоя. Лишь блики бежали по его поверхности, вода вздымалась и опускалась, как будто океан заснул и дышал во сне.
Верджи смотрела вниз как завороженная. Ее волосы быстро высохли и завились кольцами. В профиль ее лицо выглядело совсем иначе: высокий лоб, нос с горбинкой, но изящный и тонко очерченный; маленький твердый подбородок. На фоне освещенной скалы она казалась воительницей из виджа.
Патриций разглядывал спутницу довольно бесцеремонно. В конце концов, она – гид, и не должна смущаться.
“Верджи нельзя назвать хорошенькой. Она – необыкновенная, – сделал выводы юный сыщик, умудренный опытом прежних поколений. – Но не умеет себя подать. Или не хочет? Стесняется? Не уверена в своих силах? Или выбрала маску “своего парня”, потому что не желает заводить знакомства? И она совсем не та, за кого пытается себя выдать”.
Все подтверждало его выводы: волосы, остриженные почти небрежно, отсутствие несмываемой косметики, этого непременного атрибута пляжа, слишком темный загар, и этот ужасный темный купальник.
– Любишь купаться в море? – спросил Марк.
– Плаваю каждый вечер. После того как расстанусь с очередным туристом.
– И где вы расстаетесь?
– Дурацкие намеки ни к чему, – она ответила резко, без тени кокетства. – Все они остаются в Пирамиде до утра. А я отправляюсь на берег океана, а потом спать.
– Разве ты не обязана находиться с клиентом постоянно?
– Только до полуночи. Спать-то я все же должна! Если турист хочет порезвиться в Пирамиде – пусть развлекается. Дело в том, – девушка усмехнулась, – что из Пирамиды никто не уходит до полуночи.
– Значит, меня ты тоже бросишь? – Юноша изобразил обиду.
– Я – Золушка. Бьет двенадцать, и малышка Верджи исчезает, оставляя своему спутнику вместо хрустальной туфельки счет за день.