Опустив
увенчанную непослушными каштановыми волосами голову, Тайрон Генсон
ожидал слов Отца Винса, который не проронил ни слова с того
момента, как они увидели в сгущающихся сумерках черный столб дыма,
поднимающийся до самого горизонта. Он превратился в каменное
изваяние, что не отводило взгляда от горизонта. Да и весь отряд не
слишком отличался от Отца Винса. Только Тайрон не понимал их
реакции. Все его вопросы, заданные его соратникам, остались без
ответа.
Воспоминания
о той скачке были ещё свежи в голове молодого послушника. Он
несколько раз за ночь чуть не вылетел из седла, лошадь только чудом
не угодила ногой в ямы, что были на каждом метре это дороги. То,
что он до сих пор был жив никак, кроме как благословеньем Создателя
нельзя было назвать. Тайрон исподлобья оглядел тлеющее пепелище,
стараясь отыскать, что так привлекло внимание Отца Винса, который
уже с полчаса неподвижно стоял на одном месте.
- Сколько жизней, - неожиданно
проронил Отец Винс и опустился на колено, зачерпнув горсть горячий
золы в свою ладонь. – Сколько невинных душ было осквернено в угоду
низменным желаниям…
- Ваше
Святейшество? – молодой послушник поспешил к священнику, но был
остановлен повелительным взмахом руки. Слишком часто его
останавливали подобным образом, поэтому Генсон только склонил
голову. Отец Винс не любил, когда его приказы оспаривали, особенно
это касалось того, кто находился на самой низшей ступеньки иерархии
Ордена.
- Мы
опоздали, Тайрон, - грустно сказал отец Винс и раскрыл ладонь,
поднимаясь с колена. На выжженную землю посыпалась черная зола. –
Опоздали. Темные твари были быстрее нас. Они вновь принесли жертвы
на свои кровавые алтари, осквернили землю и воздух, что создал
Создатель. Но…
Священник
схватил свой резной посох, подняв его высоко над своей головой, и
пошёл вперед. Он двигался в самый центра пепелища, что десяток
часов назад было постоялым двором, от которого остались только
сгоревшие куски древесины. Посох вспыхнул ослепительно белым
светом. Маленькое белое солнце не ослепляло, а даровало какое-то
внутреннее умиротворение каждому смотрящему на него. Молодой
послушник только и смог, что зажмуриться от неожиданности, чтобы
последовать вслед за Отцом Винсом, чувствуя, как с каждым шагом
нагревается подошва его сапог. Он не мог оставить священника
одного. Этого требовали возложенные на него обязанности. Он бы
отправился за Отцом Винса даже в глубины Пекла, если бы это
потребовалось. Поэтому выкинув из своей головы все противоречивые
мысли, он бездумно двигался за силуэтом священника, утопающим в
объятиях божественного света.