– Я ведь спецназовцем давно мечтал быть, – говорил Лишнев, видимо, отвечая на вопрос Доценко. – Можно сказать, с детства.
– Да ну! – засмеялся Марат. – Так-таки и с детства?
– Ага, – продолжал Лишнев. – Вот как прочел ту историю про корейца, так и…
Может, Дмитрий услышал из уст верзилы «Северная Корея», «Вьетнам»? Именно это заставило остановиться?
А Лишнев продолжал говорить.
– Знаешь, я плохой рассказчик, не смогу передать так, как прочел это. К тому же, давно читал, то ли в школе, то ли чуть после. В те времена, в общем. Дело там такое было. История про воина-корейца, который убил двенадцать американских солдат, голыми руками.
– Фигня! – подал голос Доценко. – Не бывает так, Костя! Мы же с тобой профи, понимаем, где сказки, где правда.
– Да слушай ты меня! – чуть повысил голос Лишнев. – Клянусь, так было написано! Человека специально к этому готовили. Чуть ли не с детства.
– С детства готовили убивать двенадцать американцев? – уточнил Марат.
Дима одним глазком выглянул из-за двери. Доценко и Лишнев сидели друг напротив друга. Черноволосый Марат Доценко казался миниатюрным по сравнению с Костей Лишневым, который, уперев кулаки в колени, чуть ли не глыбой нависал над соседом по каюте. Но Марата это совершенно не смущало. Он внимательно слушал своего спутника.
– Нет, с детства готовили к пути воина, – попытался объяснить Лишнев, но получилось у него сбивчиво. – Ну, в общем, давай я расскажу, как помню, а ты не перебивай, ладно?
Доценко кивнул.
– Звали этого корейца Пак. Его тело долго превращали в машину уничтожения. Теперь всех деталей не смогу восстановить… Помню лишь, что его били палками, учили блокировать удары. Очень много ударов с разных сторон. Парень лежал, весь опухший, потом приходил в себя. Все начиналось сначала, увеличивались лишь темп и сила ударов.
Пальцы ему тренировали по специальной методике. Заставляли бить по стволу дерева. Не кулаком, не костяшками – именно пальцами. Будто гвоздь в древесину втыкаешь. Сначала Пак ломал ногти. Сосуды, кожа лопались. Парня чем-то мазали, раны затягивались, заживали. Все повторялось.
В холодную воду опускали, связанного. Только «отключался» – его на дно, чтоб дышать не мог. Потом наверх. Дадут продышаться – и заново все начинают. Что-то там еще было. Все это продолжалось несколько лет. В конце концов Пак стал нечувствительным к боли. Его пальцы окостенели, стали плохо гнуться. Зато он мог вгонять их в ствол дерева. Представляешь? Он мог сойти с ума в процессе обучения, но не сошел.