Это хоть как– то помогало девкам продержаться дольше обычного, а Зверь больше сил израсходует, пока бегает за суженой. Так, глядишь, и на насилие меньше останется здоровья. Нам– то оно тоже не особо желаемо: раздирать слабых самок. У нас другие на них виды, но ритуалу не изменяли, без него Зверь ещё страшнее и жертв больше может забрать.
***
Пару лет спустя на очередном обходе я остановился на полянке недалеко от резервации, прислушиваясь к звукам леса. Так ЕСТЬ хотелось, что прям невмоготу стало. Я выискивал, где ближайшая жертва, но тут носа коснулся чужой запах, чуть сладковатый, молочный... такой вкусный, что я жадно сглотнул слюну. Обшарил округу пристальным взором: кем бы немедля закусить. Ну и повыть нестерпимо захотелось. Так душу томление сдавило и сердце бой участило, что морду к небу поднял и с тоской, нутро раздирающей, протяжно завыл:
– У– у– у, – поперхнулся своим же звучным пением, толком его не протянув – в глотку насекомое попало. Прокашлялся надсадно, чертыхаясь на все лады, а потом затаился – рядом кусты хрустнули. Вырвался нехотя из паутины доселе неизведанных желаний и в слух обратился. Треск повторился, ещё один... Я зверем ощерился, встречая гостя нежданного, да так и застыл с клыками напоказ. С подветренной стороны дурной заяц выскочил и мимо промчался, следом птицы с веток верхних взмыли под облака.
Эх, дичь глупая. Как можно Зверя не чуять?! Может виной лето раннее. Кровь играет, живность парами шмыгает, семьи создавая.
Зелень везде, запахов уйма.
Утонуть в них можно, задохнуться от сладости!
Красиво. Ручьи играют. Птицы поют...
Так хорошо стало и безнадёжно легко, что дурь и на меня нашла. Углядел свой хвост, закружился с детской радостью, пытаясь его поймать зубами. Клацал, семеня по кругу: стараясь с наслаждением его клыками ухватить и почесать... Так завертелся, что ориентиры потерял и авалился в траву, как щенок несмышлёный, но облюбленный лучами солнца.
И вдруг смех заливистый, точно колокольчик, зазвенел.
Я застыл, не веря глазам. И человечка мелкая с волосами молочного цвета – тоже.
Я смотрел... И она на меня огромными синими глазищами таращилась. В них не страх плескался, а любопытство и безмерное удивление.
Я молчал... и она, а в башке отдавалось эхо яростно грохочущего сердца.
Как она тут оказалась? Село далече для такого малька. Как пить дать: опять за бабочкой погналась, и как итог – потерялась.