У седла болтался небольшой квадратный щиток. У левого бедра висели ножны. Пустые.
В правой латной рукавице (ею одной, наверное, убить можно – столько металла ушло на «перчаточку») рыцарь сжимал меч. Не из коротких, надо сказать: клинок, наверное, не меньше метра, плюс удлиненная рукоять с чуть изогнутой крестовиной и округлым навершем-противовесом.
Рыцарь придержал коня, взмахнул мечом. Пророкотал:
– Ште-ен!
Оба-на! Немец! – промелькнуло в голове Бурцева. Хреново!
Свита закованного в латы всадника остановилась, повинуясь приказу.
Рыцарь бросил меч в ножны.
Тут же поднялись опущенные для боя копья за его спиной. Спряталась обнаженная сталь клинков. Легли обратно в колчаны извлеченные из арбалетов стрелы.
Рыцарь поднял забрало. Не поднял, точнее, отворил, подобно дверце со скрипучей петлей наверху. Петля располагалась аккурат на железном лбу. Там же имелся и крюк, фиксирующий забрало в поднятом положении. Под забралом обнаружилось усатое лицо с немного приплюснутым носом. Не молодое, не старое. Лицо это взирало с вежливой доброжелательностью. Но в широко открытых глазах – изумление крайней степени.
Незнакомец скользнул любопытным взглядом по гиммлеровской папке со свастикой, что лежала у ног Бурцева. Потом долго и с неприличным даже недоумением осматривал одежды и доспехи вооруженных бойцов, стоявших перед ним спина к спине.
Но главное – в драку рыцарь пока не лез. И людям своим не приказывал. Что ж, меч в ножнах и поднятое забрало можно считать хорошим знаком. Атаковать, по крайней мере, сразу эти ребята не станут.
Бурцев молчал, выжидая. Дружина – тоже.
А рыцарь тем временем – вот это да! – не дожидаясь помощи оруженосцев, сверзился с седла. Мигом на земле оказалась и вся свита. Очень странно! Неуместный какой-то знак уважения. Или… или военная хитрость?
– Позвольте представиться, – шлем с отворенным забралом качнулся в сдержанно-уважительном поклоне, – Барон Альфред фон Гейнц.
Точно, германец! Но что он задумал? На турнир решил вызвать по всей форме, что ли?
Бурцев потерял дар речи. Остальные тоже вступать в разговор не спешили.
Неловкую паузу вновь прервал странный немец.
– Разрешено ли мне будет узнать, кто предводительствует благородными рыцарями, прибывшими в наши края? И не соизволят ли прославленные воины оказать мне честь, посетив мой скромный Шварцвальдский замок?