– Грудь! – еще издали закричал священник, держать за левою сторону собственной груди. Вероятно, сердечно пошаливало у святого отца, а он носится тут, как полоумный.
– Гру-у-удь!
Подбежал, запыхавшись, насилу отдышался, заговорил снова.
– Грудь! Третья грудь! Знак сатаны!
Бурцев опешил. Сумасшедший? Или блаженный?
Выбритое темя блестело от пота. Подслеповатые глазки моргали. Крючковатый нос на морщинистом лице дергался, словно принюхиваясь и уже чуя запах дыма. Рот хватал воздух и выпихивал слова:
– Слава Создателю, наконец-то, вы вернулись, ваша милость! А то мы тут такое поймали… Ой! Сарацин-магометянин! Язычники! Иезус Мария!
Разглядев среди баронской свиты Хабибуллу, Бурангула и улыбающегося Сыма Цзяна, священник вскинул крест, как щит, отступил.
– Не волнуйтесь, святой отец, – успокоил священнослужителя фон Гейнц. – Иноземцы как и все мы, – добрые католики, хоть и вид имеют не совсем христианский. Все эти люди – мои гости. Они совершили долгий путь и прибыли к нам из благочестивого ордена Святой Марии, чтобы … А, впрочем, вас это касаться не должно.
Разговорчивый барон все же умел прикусывать язык, когда нужно. Орденское посольство, как-никак, тайное, миссия – секретная.
– Да-да-да, – не особо вникая в смысл сказанного и не отводя глаз от «христиан» нехристианского вида, твердил в ответ пастор.
Фон Гейнц повернулся к Бурцеву, указал пальцем на бритую тонзуру священника.
– Позвольте представить, господин Конрад, это мой духовник и настоятель замковой часовни отец Бонифаций. Верный слуга Божий. Ну, и мой советник в некоторых мирских делах.
Затем барон вновь обратился к священнослужителю:
– А теперь рассказывайте, отец Бонифаций. Итак, сиська дьявола?
– О, да! Третья грудь на женском естестве! Коя, несомненно, дана грешнице, дабы вскармливать по ночам самого!.. самого!..
Священник захлебнулся в собственных криках.
– Да успокойтесь вы, святой отец, – перебил барон темпераментного клирика, – а то, ненароком, удар хватит. Мало мы с вами, что ли, исчадий ада уже пожгли. Если из-за каждого так волноваться – никакого здоровья не хватит.
– Вы как всегда правы, ваша милость, – смиренно склонил голову отец Бонифаций. – Заразу следует искоренять как можно скорее и без всякой пощады. Твердой рукой и с холодным сердцем искоренять. Жечь! Жечь! Жечь! Позвольте приступить? Все уже готово.