"А ведь, формально, НКВДшник прав, - мелькнула паскудная
мыслишка. - Вышел из строя, бросил командира звена, нарушение
летного устава явное. Но это же глупость. Нарушил, ладно,
арестуйте, гауптвахта для того и придумана. А причем тут... Я же в
бой пошел, а не назад. Странно. Может план у них по дезертирам
горит?"
"А вот наколка у лейтенанта интересная, - вспомнился Говорову
странный узор на запястье оперативника. - Не положено ведь?"
Он всмотрелся в темноту: "Ох ты, как здесь сидеть? Тут и стоять
невозможно".
- Входи, орелик. Чего застыл, как не родной? - прозвучал из
глубины надтреснутый баритончик.
- Кто тут? - Паша вздрогнул.
- Кто-кто, хвост от пальто, - разухабистый голос напомнил о
заполонивших улицы в последний мирный год блатняках.
Лейтенант напрягся, собираясь дать отпор урке.
- Да не журись, босота, - добродушно хохотнул обитатель подвала.
- Мы с тобой здесь оба арестанты, чего ты? Садись вот на ящик.
Сейчас огня запалю.
Чиркнула спичка, и затрепетал слабый огонек коптилки. Из темноты
выплыл низенький потолок, кирпичные стенки, заросшие плесенью. И
невысокий мужичок в пиджаке и характерной кепочке-шестиклинке.
Рубашка апаш, куча значков на широком клетчатом обшлаге.
"Точно уголовник, но что он тут делает?"
И словно отвечая на немой вопрос, парень приподнял кепку.
Оттопыренный палец и задорная улыбка. Сверкнула сталь фиксы.
- Жора. Кличка "Маленький", - представился человечек. - С
Бобруйской кичи немцы выпустили, живи не хочу. Так нет, патриот
хренов, решил на восток уйти, вот и дошел. Повязали. Свои и
взяли... Уже в тылу. Шпионаж лепят, - попросту объяснил новый
знакомый свой статус. - Верь не верь, а вот он я, - и добавил: - А
ты, смотрю, козырный. Летчик? Чего ж в трюм-то? Али Родину продал?
- от легкости, с какой произнес сокамерник страшные слова, бросило
в жар.
Офицер вскочил, норовя ухватить провокатора за шиворот. Однако
не углядел брошенную на пол рванину, запутался и чуть не упал.
- Ладно, ладно. Молчу, - босяк отодвинулся. - Вижу, идейный. Ты
не гоношись. Вспомни, что и тебя не на курей бабкиных разводят.
Ведь так? Ну представь, что и я не предатель. Может такое
случиться? Воот. А то сразу.
Павел немного успокоился и вернулся на место, замер, осознавая
свое положение. А и верно. Скажи я кому, мол, по ошибке. Что
подумают? Отмазывается, скажут, подлюка. Глаза отводит. Органы не
ошибаются. Сам ведь сколько раз слышал.