Гомерический мужской
хохот резко заполнил всё пространство купе, долбанув неожиданным «взрывом» по
перепонкам и тем же натянутым до предела нервам. Удержаться от соблазна
посмотреть на хозяина столь заразительно смеха и не поддаться его воздействию,
было бы явным преступлением против себя самой. Так что Дэниз не только
повернула лицо в сторону второго соседа, но и не сумела не ответить хотя бы той
же сдержанной улыбкой, пусть и сжимая от усердия зубы, чтобы не расхохотаться в
полный голос второй скрипкой.
- Бога ради, извините!
Честно… - и этот сущий Дьявол во плоти ещё и ладонь приподнял извиняющимся
жестом, якобы пытаясь унять в себе слишком бурную вспышку веселья. – Так всё
вышло… спонтанно… даже для меня. Я просто сам не ожидал подобной реакции.
Уставившись при этом
далеко не извиняющимся взглядом в пунцовое лицо Пола Гилмора. А тот изо всех
сил пытался скрыть обиду, как и удержаться от неумного желания ответить чем-то
не менее резким, если не более грубым парированием. Да кто вообще мог знать,
что его, такого честного и открытого, обложат сразу с обеих сторон столь
недружелюбным и унизительным манёвром?
- Это всего лишь игра.
– Дэниз с напускным «смущением» пожала плечами, невинно захлопав изогнутыми,
как у куклы, длинными тёмными ресницами. – Думаю, я и десятой доли ничего о вас
не угадала!
Гилмор лишь нервно и
весьма несдержанно хмыкнул, определённо не удовлетворившись полученным ответом.
Его белый лом и пунцовые щёки выглядели так комично. Жаль только исходящего от
него аромата от этого не убавилось.
- Дайте-ка я угадаю.
Вы, наверное, друг друга знаете и пытаетесь меня развести, как какого-нибудь
неопытного мальчишку? – да и голос его звучал далеко не уверенно, будто он и
вправду всё ещё надеялся, что его вот-вот успокоят, сознавшись в своём вопиющем
безобразии, и конечно же попросят прощения.
И разве не так и
бывает, когда кого-то ловишь «на горячем»?
Вот только Дэниз
намеренно отвела свои глазки к окну, всё ещё поджимая свои раскрасневшиеся от
не сходящего волнения губки и делая вид, что её интересует монотонное движение
открытого пейзажа за окном. И едва ли это волнение предназначалось Полу Гилмору
с желанием его унизить и опустить. Нет, ни сколько.
Слух и периферийное
зрение цеплялись лишь за один единственный объект в данном месте, который никак
не желал ослаблять своей собственной ментальной хватки с её сознания и даже
тела. И сейчас он откровенно насмехался над самым слабым в этом купе звеном уже
более сдержанным, но не менее осязаемым смешком.