Его попросту
перемыкало, или же удерживало на крайних гранях животных инстинктов
самосохранения какими-то невидимыми чудо-нитями. Хотя, да, он то и дело сжимал
и разжимал свои толстые, как свиные сосиски пальцы в пухлые кулачки, которые
даже с наличием избыточного покрова подкожного жира не выглядели столь же
внушительными и реально опасными, как у его совершенно невозмутимого обидчика.
Наверное, внутренний боксёр, что так рвался в бой подобно Моське на слона,
намеренно распаляя себя изнутри, всё же уступил крошечному зёрнышку
человеческого интеллекта, что так вовремя успел нашептать своему хозяину о
неравноценном физическом потенциале обоих мужчин.
О, как же Дэниз
хотелось в эти мгновения раствориться в шерстяной обивке плотного кресла абсолютно
невидимой и бестелесной тенью, как можно поглубже и желательно до окончания
всей поездки. Как её вообще угораздило стать свидетельницей этой… дичайшей
стычки, не подпадающей ни под одну из известных ей категорий конфликтных
ситуаций. Её и без того размазало по спинке пассажирского сиденья эмоциональным
прессингом увиденного, услышанного и пережитого. Не спасала даже мизерная
вероятность того, что это всё могло быть не взаправду, каким-нибудь ночным
кошмаром или бредовой галлюцинацией. Но в том-то и дело. Для сна или же того же
галлюциногенного видения всё выглядело слишком реалистичным, последовательным и
никуда не исчезающим.
Единственный, кого всё
это больное безумие совершенно не задевало, практически не трогало за живое и
кто оставался на протяжении всего этого времени невозмутимо спокойным – это
попутчик в чёрном. Синеглазый брюнет, Дьявол в человеческом обличье, с такой же
нестандартной демонической красотой, которая не сколько очаровывала и
притягивала, а скорее настораживала и даже слегка пугала своим далеко не
классическим образом.
Вот и сейчас он
продолжал с нескрываемым презрением рассматривать комическую внешность восставшего
перед ним во всей своей «устрашающей» красе Пола Гилмора. Будто не над ним
нависали в достаточно красноречивой позе с намёком на возможную угрозу
физической расправы, а именно ОН, чуть прищурив глаза, с показательной апатией
разглядывал выскочившую перед ним блоху, так и не решив, что же делать с ней
дальше. То ли прибить, то ли просто смахнуть ладонью. Ибо в любом случае маячившая
перед его унылым взором далеко нелицеприятная картина раздражала его утончённый
сверхэстетический вкус, как своим видом, так и исходящим зловонием.