Я сунул ему под нос корочки с удостоверением члена сборной СССР
по баскетболу.
– Стыдно, товарищ, в преддверии Олимпиады не знать всех
спортсменов в лицо! – гаркнул и я.
– Да я ваш этот футбол даже и не смотрю, – отмахнулся бдительный
дед.
Я лихо прошёл в коридор, и только тут вспомнил, что Витюша
остался там, за вахтой. Я громко хохотнул и тут же вернулся за
литературным гением обратно.
– Отец, это со мной, – показал я на понурую фигуру студента.
– К кому? – дед обеими руками вцепился в крутилку.
Вот что значит нечем человеку на пенсии заняться, а тут всегда
народ, всегда можно кого захочешь пустить, а кого не пожелаешь, –
нет. Ключевая должность, можно сказать.
– Это – пресс атташе сборной СССР, – соврал я. – Совсем вы тут
от жизни отстали. Притупилось в вас чувство важности момента,
непорядок!
Дед пару раз крякнул, махнул рукой, давая понять, что путь
свободен, и углубился в отгадывание нового кроссворда. Редакция
«Пионерской правды» напомнила мне растревоженный улей. Кто-то
кричал, что пора сдавать новую полосу, и где материал? Кто-то
канючил деньги до зарплаты. В углу рыдала, по всей видимости, новая
сотрудница. Телефоны постоянно трезвонили, кто-то куда-то нёс
какие-то папки. В соседней комнате стоял стрёкот пишущих
машинок.
– Вы по какому вопросу товарищи? – на нас обратила внимания
полная женщина с папиросой во рту.
– Мы по вопросу государственной важности, – я отобрал скрученную
в рулон «Пионерскую правду» у студента, и показал последнюю
страницу этой сотруднице редакции, – к главному редактору, к Т. В.
Матвеевой.
– К Татьяне Владимировне? – женщина, не стесняясь никого,
выпустила изо рта струю табачного дыма. – Вон она.
Мы с практикантом, как по команде, развернулись в указанном нам
направлении. Главным редактором оказалась ухоженная женщина лет
сорока пяти в деловом сером костюме, состоящем из жакета и юбки.
Она вновь что-то объясняла рыдающей девушке.
– Простите за бестактность, – мы со студентом подошли к столу у
самого окна, – Татьяна Владимировна, вот рукопись, которая может
увеличить продажи «Пионерки» в несколько раз.
Я достал из хлопчатой сумки несколько листов, скреплённых
канцелярской скрепкой. Вид они имели уже несколько помятый, что
выдавала в них выстраданность литературного материала. Девушка за
столом заинтересовано посмотрела на меня, и перестала плакать.
Главный же редактор пионерской газеты никакой заинтересованности к
волшебной рукописи не проявила.