– Иными словами, – промолвила Ренд, – наш парень может вести нормальную жизнь, даже не подозревая, что он Убийца-Вампир.
– Да, – подтвердил доктор, – и придет в неподдельную ярость от столь дикого, бессмысленного предположения.
– Вы думаете, наш убийца страдает психозом? – спросила Ренд.
– Может быть, – пожал плечами Брейтуэйт. – Или он психопат.
* * *
Теперь, в одиночестве разжигая камин в своей лондонской квартире, Хилари прокручивала в уме утренний разговор с Брейтуэйтом. За окнами выла вьюга, ледяные кристаллики барабанили по стеклам, словно в дом стучался Дед Мороз.
Хилари Ренд жила в купленной на деньги отца небольшой уютной квартирке неподалеку от Шеперд-Маркет, в Мэйфэре. Днем из окна гостиной видна была Керзон-стрит и деревья, кольцом обступившие Крю-хаус. Сейчас гостиная тонула в темноте; огонь, разгорающийся в камине, красиво освещал старинную мебель. У камелька стоял книжный шкаф эпохи Регентства, забитый томами по истории Скотланд-Ярда и археологии. На столе, к которому было придвинуто викторианское кресло с высокой спинкой, лежали шахматная доска с резными фигурками – Куллоденское сражение 1746 года, – номер "Таймс", открытый на странице с кроссвордом, и горстка белых фрагментов головоломки. У окна, возле бюро с выдвижной крышкой, примостилось канапе. С резной каминной полки над пылающим очагом смотрели две фотографии в серебряных рамках.
На первом снимке смеялись счастливые жених и невеста, мать и отец Хилари. Мать погибла в сороковом году в Ковентри. Отец, детектив Ярда (он пошел по стопам своегоотца), умер в шестьдесят третьем на руках у Хилари от болезни Альцгеймера. И по сей день она больше всего боялась медленно сойти с ума.
На второй фотографии был запечатлен жених Ренд, Филипп Мур. Снимок был сделан за три дня до автокатастрофы, стоившей ему жизни. Это тоже случилось в шестьдесят третьем, летом.
Поворошив угли в камине, Хилари распрямилась, взглянула на Филиппа и почувствовала знакомый прилив тупой ноющей боли. Столько лет прошло, а кажется, она только вчера открыла дверь в дождливую августовскую ночь, и знакомый констебль обрушил на нее страшную новость. Потом – болезнь, больница, выкидыш... Хилари поскорей отвернулась от фотографии, пока не нахлынули воспоминания.
Летом шестьдесят третьего ей казалось: жизнь кончена.