– Что, если я смогу вам показать, как действует масло похоти?
Он скрестил руки на груди и принял еще более циничный вид, что мне казалось невозможным.
– Слушаю.
– Вы верите, что ни одно заклинание не заставит вас тут же вожделеть к какой-нибудь незнакомке?
– Именно так, – кивнул он.
– Вы дадите мне разрешение дотронуться до вас, детектив?
Он улыбнулся; глаза его бродили по разорванному лифу моего платья. Хотелось думать, что это было намеренное оскорбление – иначе он не слишком умен, а мне нужно, чтобы он разбирался в своем деле. Поскольку дело имело политическое значение, то Алвера либо лучший, кто у них есть, либо худший. То ли полиция надеется, что супердетектив во всем разберется, либо подставили его как будущего козла отпущения к моменту, когда поднимется хай. Я надеялась, что он супердетектив, но склонялась к тому, что он – козел отпущения. Конечно, раз я кое о чем соврала, то, быть может, не хотела, чтобы он знал свое дело. Но я врала не о том, о чем он думал. Честно.
– Минуту назад я был Раймундо. Теперь вы просите разрешения до меня дотронуться, и я снова детектив.
– Называется «техника дистанцирования», детектив Алвера, – пояснила я.
– А я думал, что вы хотите некоторого сближения и приязни, а не дистанции.
Эйлин Галан набрала воздуха, собираясь высказаться, и я остановила ее, подняв руку.
– Все в порядке, Эйлин. Если бы он был так глуп, то не стал бы детективом, значит, он меня провоцирует. Не знаю, что он хочет от этого получить.
Веселье исчезло из его глаз, холодных и темных, каменно-непроницаемых.
– Хорошо бы правду.
– Вы вели себя сдержанно несколько часов подряд. Потом вдруг за последние тридцать минут вы несколько раз меня оскорбили и таращились на мои груди. Откуда такая перемена?
Холодные глаза остановились на мне на пару секунд.
– Деловое и профессиональное поведение ни хрена мне не дали.
– В исходном рапорте я фигурирую как жертва изнасилования, верите вы тому или нет. Ваше поведение в последние полчаса может обеспечить вам роль ответчика в иске за сексуальные домогательства.
Он посмотрел на мою молчаливую адвокатессу, потом на меня.
– Мне случалось видеть жертв изнасилования, принцесса. Я их возил в больницу, держал их за руку, когда они кричали. Была среди них девочка двенадцати лет. Ее так отделали, что она даже говорить не могла. Девять дней работы с психотерапевтом понадобилось, чтобы она назвала насильников. Вы ведете себя не так, как жертвы изнасилования.