- Эли, - позвал Ян, беря меня за руку, - ты права, ты не
Кассандра, не мучайся. Оставь политику даркирам. Ты ничего не
можешь сделать... поверь, Стэрк разберется.
Я поджала губы. Разберется, как же. Что ему озерные и
весь Лизард? Не оставит ли он их на произвол? А собственно... чем я
и мой правящий дом лучше? Что мы сделали для наших земель во время
войны? Но все это так, тени прошлого, на самом деле меня пугало
другое, я, действительно, не Кассандра. Потеря самой себя пугала
сейчас намного больше, чем судьба Лизарда.
- Иди отдохни, завтра рано встаем, - мягко сказал Ян,
поднимаясь.
Он провел меня в палатку, где я скрутилась на ложе.
Мысли скакали в голове, не желая успокоиться, а паника накатывала
леденящими волнами. Меня раздирали сомнения и противоречия. Через
несколько часов в палатку зашел Ян и лег рядом. Он притянул меня к
своей груди и обнял рукой.
- Перестань дергаться, - шикнул он мне через несколько
минут моего метания, - именно сейчас ты ничего не сделаешь,
спи.
Я вздохнула. Дело не в том, могу я или нет, а в том,
захочу ли я вообще что-то делать.
Пригрелась в мужских руках. От Яна так и веяло силой и
уверенностью. Замерев, я всматривалась в темноту. Сейчас и здесь
приятно быть Эли… Но ведь даже это забытое имя принадлежит другой,
Кассандре. А ведь она единственная выжившая из правящего дома и
может существенно повлиять на судьбу всей даркирии. Привести ее к
миру или, наоборот, окунуть в хаос. От дальнейших действий или
бездействия зависит статус и судьба Лизарда, всей даркирии озерных,
судьба его населения, тысяч и тысяч особей...
Ответственность была слишком велика. Я не могу ее взять
на себя. Не могу и не хочу. Мне это просто не под силу... Да и
Кассандре не справиться с этим. Она слабая избалованная девчонка.
Ее удел менять наряды и наказывать прислужниц... Отец... Ох,
отец... ты так нужен мне...
Разум стал меня подводить снова. Он потерял интерес к
настоящему и прочно засел в прошлом. Там, где ему было все ясно.
Там не было ответственности за судьбу целой даркирии, а выбор
ограничивался простым и понятным. Там, где оберегали, любили и
нежили. Сознание вспышками прорывалось наружу. Но разум упорно
выдвигал его на задворки, все, что удалось сознанию, так это
уловить далекий голос Яна:
- Девчонку съедает лихорадка...