Я подбежал к Олежке и держал его справа. А слева шел доктор Блох.
– Давай, братишка, – сказал я. – Мы все смотрим на тебя!
Олежка сопротивлялся, но не отчаянно, а как будто по обязанности. Мы вели его так, как приятели тащат из кабака подвыпившего посетителя. И с каждым шагом Олежка делал все меньше усилий, чтобы наступить на пол, и в конце концов обвис на наших руках.
– Да скорее же! – закричал Григорий Сергеевич. – Отключите его!
Я вздрогнул и отпустил Олежку.
Блох не удержал его, и Олежка свалился на пол, а Блох сверху на него. Я отпрыгнул в сторону, и тогда Григорий Сергеевич с Леной поспешили на помощь молодому врачу.
Они потащили Олежку к двери.
Именно потащили, держа под мышки и за голову.
Мне было стыдно. И за Олежку, который настолько потерял себя, и, конечно же, за себя самого. Не знаю, почему мой мозг воспринял крик доктора «отключите его» как относящийся ко мне. Ведь я знал, что мне пока ничего не угрожает… ах, какое неправильное выражение: мне не угрожает!
Откуда могло возникнуть слово «угроза»? Какой стыд!
Я поднялся с пола и сказал:
– Простите, я споткнулся.
Но никто меня не слушал.
Некоторые вернулись к столу и стали доедать печенье и конфеты. И не было рядом врачей, чтобы остановить этот пир, могущий повредить обмену веществ.
Я тоже подошел к столу и уселся на свое место.
– Претендуешь на медаль? – спросил Лешенька.
– Я ни на что не претендую, но делаю то, что подсказывает мне совесть.
Врачи не возвращались. Впрочем, им не нужно было возвращаться. Они заняты.
В помещении постепенно наступила вечерняя тишина и покой. Это не означает, что никто не думал об Олежке. Конечно, думали и даже переживали.
Когда Лешенька предложил мне сыграть в шахматы, я сел напротив него, но продолжал думать, почему же Олежка проявил такую душевную слабость? Я не ожидал от него.
Лешенька сделал первый ход, я, не думая, ответил. Мы разыграли индийское начало, потом Лешенька задумался. И я задумался.
Я думал дольше, потому что меня вернул к действительности голос Лешеньки:
– Может, пойдем спать?
– Сейчас.
Почему-то с потолка стал сыпать мелкий дождик – слишком велика была конденсация пара в гостиной. Григорий Сергеевич как-то предупреждал об этом, но я забыл физическое объяснение явления.
Володичка подъехал к нам на коляске и сказал:
– У тебя конь под боем.