Сигнал усиливался,
поскольку она приходила в сознание.
Губы пересохли.
«Воды», – хотелось
сказать, но язык не слушался. Где-то болит, но эта боль настолько неуловимая,
что трудно понять, где она начинается, а где заканчивается. Она словно
разливалась по всему телу. И ее попытки шевельнуться оборачивались неудачей.
– Лесли? – послышался
знакомый мужской голос, нежный и родной. Это Рон. Ее Ронни. Она почувствовала
теплое прикосновение и ее веки приоткрылись.
Она пробовала двигать
ртом, но слова не выходили. Зрение было еще не четким, поэтому она видела
только расплывчатые пятна. Рон сидел в чем-то красном. А вокруг все в серых и
белых цветах. Она понимала, что блики – это солнечные лучи. Сейчас утро или
день.
– Лесли? – еще раз
позвал ее Рон. – Не волнуйся, с тобой все хорошо. Ты отходишь после анестезии.
«Анестезия? Для чего
людям делают анестезию?»
Сигналы ускорились и ей
захотелось спать.
– Лес, успокойся. С
тобой уже все в порядке. Сестра!
Дальше Лесли ничего не
слышала.
____
Больничная палата была
помещением довольно светлым, несмотря на безликие стены. В открытую форточку шел
поток свежего воздуха, перебивая тяжелый запах лекарств.
Нога болела и
пульсировала. Антибиотики и обезболивающие не приносили должного облегчения.
– Терпение, – сказал
доктор. – Заживание будет происходить медленно. Тебя ждет физиотерапия и ежедневные
уколы. Ходить будешь.
Как объяснили врачи, у
нее произошел перелом лодыжки со смещением отломков. Пришлось делать операцию. Сходила
на концерт! Когда Лесли окончательно пришла в себя, она почти час ревела в
подушку, ругая и проклиная себя за совершенную глупость.
Ронни приходил каждый
день и с собой приносил фрукты, свежее белье и газеты. Сначала он молча
заботился о ней, ни о чем не спрашивал, не травмировал ее психику. Но пришло
время поговорить, и Лесли боялась этого разговора.
Она поняла его намерения
по двум причинам. Во-первых, он не поцеловал ее при встрече, а значит,
готовился морально и нежности ушли на задний план. А во-вторых, Рон забыл
фрукты. Рассеянность – признак нервозности. А злиться было на что.
Лесли лежала неподвижно.
Ее рыжие пряди были разбросаны на подушке. На щеках выступал румянец, свидетельствуя
о том, что девушка идет на поправку.
– Ты был у Престона?
– Был, – ответил Рон,
беря стул, чтобы сесть. – Я оплатил следующий месяц в клинике. Надеюсь, этого
хватит, чтобы ты успела поправиться. Потом его нужно будет забрать домой. Врач
объяснил, что раз мы оттягиваем с операцией, то нет необходимости держать
мальчика в больнице.