Перед вылазкой к источнику «присмотрелся» к новому телу, изучая
и осваиваясь. Некоторые мои способности перекочевали во временную
аватару, пусть и в ослабленном виде, – всё логично, часть их
закреплена за душой, а часть за телом. Если говорить точнее, при
мне остались Осколки и Отражения, а родные Таланты и Модификации
сменились на имевшиеся у жертвы, к тому же некоторые из них
оказались заблокированы.
Идти пришлось недолго, минут семь. Это в «партизанском» режиме
скорость отряда была черепашьей, сейчас же я один и мог идти прямо
по улице, не скрываясь в тенях, разве что немного пошатываясь для
достоверности. Хоть мои Глаза и остались в Проклятой аватаре,
сомнений в том, что отыскал нужное место, у меня не возникло.
Ещё петляя по улочкам, я услышал надрывные вопли до боли
знакомого голоса. Признаться, я даже ускорил шаг в надежде увидеть,
как зарвавшегося шамана приносят в жертву или рвут вырвавшиеся на
свободу твари, но на этот раз Фортуна решила обделить меня своим
вниманием.
Трудно сказать, что раньше находилось на этом месте, но сейчас я
видел огромную круглую яму глубиной метров десять и чуть меньшего
диаметра с рыхлыми и неровными склонами. Копали явно дилетанты, но
своей цели они добились – на дне воронки бурлила тьма, в потоках
которой угадывались отблески сил Инферно.
У самого края воронки стояли, склонив головы, Стальные. Всего
человек сорок – для топового клана цифра более чем скромная, что
наводило на мысли о немалой силе каждого из них в отдельности.
Рассчитывать, что здесь не весь состав
клана, было бы ошибкой – самое малое, явилось две трети его членов,
слишком серьёзно выглядит происходящее.
Ниже, примерно на середине склона, выплясывали знакомые зелёные
рожи – одноухие Лизарды. Пусть они и не стали шаманами, но
явно активно участвовали в действии. А на дне, у самой тьмы, бился
в экстазе Гунгун, захлёбываясь каркающим безумным смехом, тем
самым, что я принял за предсмертные вопли.
Орк сильно изменился. Некогда зеленоватая кожа потемнела, стала
почти коричневой, с серым оттенком. На теле прибавилось шрамов: они
покрывались почти весь оголённый торс, досталось и голове, судя по
трём глубоким бороздам, с него сорвали часть скальпа, повесив
увечье, – Гунгун и раньше не мог похвастаться пышной гривой, а
теперь и вовсе остался с куцым комком на левой половине черепа.
Довершали образ уродливые шрамы вместо ушей.