Воспоминания об испытаниях снова переключили внимание к Учиха
Итачи, встреча с которым должна была состояться через шесть часов.
Орочимару облизнулся, подумав, что гений клана Учиха сможет стать
идеальным сосудом для его техники перерождения, а то, что они
теперь напарники, облегчает ему задачу в разы.
Учиха Итачи с того последнего момента, как Орочимару его видел в
Конохе, заметно возмужал. Подросток прибыл вовремя, не заставляя
себя ждать, и даже Сасори довольно заворчал об этом. Насчёт
ворчания временно бывшего напарника Орочимару лишь усмехнулся про
себя. Марионетка Хируки, в которой сидел «кукольный мальчик»,
делала поведение Красного Скорпиона старше и ворчливей, иногда
Орочимару казалось, что у него в напарниках старый дед, а не
двадцативосьмилетний шиноби, выглядящий на шестнадцать.
— Добро пожаловать, — вежливо, но бесцветно поздоровался Лидер,
бывший на этот раз в своей телесной форме, так сказать, «во
плоти».
Учиха снял с лица и прикрепил к поясу маску, которую носят
АНБУ.
— Позаботьтесь обо мне, — чуть склонился паренёк, не отрывая
взгляда красных глаз от их лиц.
Тоже вроде бы соблюдая формальности, но не теряя бдительности,
словно готовился к нападению. Впрочем, если ему в тринадцатилетнем
возрасте удалось выжить одиночкой-нукенином, то Учиха Итачи — калач
весьма тёртый. Да и не выглядел мальчишка как-то обездоленно.
Добротная одежда по погоде, крепкая обувь, тёплый плащ, видно
оружие, да и не светит личиком, похоже. И на вид сытый и ухоженный,
словно не скитался незнамо где, а пришёл к ним от мамы с папой.
Орочимару часто видел обездоленных детей, растерянных, голодных,
исхудавших, грязных, которых он подбирал на пожарищах, в клановых
междоусобицах, которые, впрочем, с подачи Данзо, устраивал сам или
с помощью его людей. Благодаря таким вот «осиротевшим», после
промывки мозгов, пополнялся штат Корня. Или они шли на опыты.
Сейчас примерно так же, только редкие самоцветы, найденные на
помойке насквозь прогнившего мира шиноби, Орочимару оставлял себе.
И один из перспективных детей вместе с первой ученицей шпионил на
него в Конохе, а двое других содержались в тайном убежище, и, пока
на его горизонте не появился сей отпрыск славной фамилии Учиха, он
думал о Кимимаро и Гурэн, как о своих будущих сосудах. Впрочем, так
было даже лучше, пусть Орочимару и не желал признаваться в своей
маленькой слабости, что эти дети стали ему чем-то дороги. Он был с
ними до жестокости честен и открыт, и те были в курсе о своём
предназначении, но, как бы это ни было странно для самого
Орочимару, отчего-то никак этого не страшились и даже, наоборот,
почитали это за честь: стать с ним единым целым.